Теперь он психует из-за кольца.
Он сжал губы в тонкую линию.
— Какого хрена ты сделала это?
Неоновая вывеска бара мерцает над его головой. Белыми буквами написано «Закрыто», вокруг нас ничего не видно, тьма окутала город. Реальность начинает доходить до моего сознания. Я наедине с мужчиной, которому не доверяю. Вырываю свою руку из его хватки и делаю шаг назад. Мое дыхание участилось. Я боюсь его и знаю, что если закричу, то, скорее всего, Эйв меня услышит, но я не уверена.
— Я сделала это, потому что ты — кусок дерьма.
— Кольцо было не твоим, ты не имела право выкидывать его, — резкий, неконтролируемый поток слов слетает с его губ.
— Ты дал мне его, — огрызаюсь, расправляя плечи. Вот в чем суть принятия себя и своих потребностей. Есть тонкая грань между этим и умением вовремя остановиться.
— А ты сказала «нет», — кричит Деверо в ответ, вены на его шее пульсируют. — Джорни, просто отдай мне гребаное кольцо. Оно больше не твое.
— Тогда не надо было меня просить выйти за тебя замуж. — И тут меня осенило. То, как он говорил о кольце той ночью. Что оно передавалось в его семье на протяжении десятилетий, и он берег его. — О, понятно. Это кольцо не принадлежало тебе, верно?
Мышцы на его челюсти дергаются, изо рта идёт пар, когда он рявкает:
— Это не имеет значения. Ты должна просто вернуть его. — Деверо делает еще один, прижимая меня спиной к стене бара. Я смотрю через его плечо на причал, потом на улицу, желая знать наверняка, услышит ли меня Эйв, если я закричу.
Дрожу, не в силах контролировать безумное биение своего сердца о грудную клетку. Ненавижу чувство паники. Это напоминает мне о том, что я чувствовала, когда мое сердце отказалось от меня, и даже сейчас я боюсь, что оно меня не примет. Подведет ли оно меня?
Прикасаюсь спиной к стене.
— Ты врешь мне? — спрашивает Деверо, не сводя с меня глаз. — Ты продала его, чтобы оплатить свои долбаные медицинские счета?
Гнев вибрирует во мне. Как он посмел сказать это?
— Да что с тобой такое, черт возьми? Нет, не продала.
Он моргает. Не отвечает. Я уставилась на мужчину, которого знала раньше, когда любовь была на вкус как шампанское — игристая и сладкая. Теперь она как виски. Горькая, причиняющая боль и обжигающая.
Чьи-то шаги отвлекают меня от мыслей, а затем кто-то зловеще рычит:
— Оставь ее в покое. — Только это не Эйв.
Поворачиваю голову и вижу его. Линкольна. Он сердито смотрит на Деверо, его поза сдержанная, как и в баре, но на этот раз он сжимает губами сигарету, прислоняясь плечом к кирпичной стене. Та же поза, что и раньше, только теперь взгляд «мне кажется, я знаю тебя» изменился на взгляд «я убью тебя, если ты прикоснешься к ней».
Они гневно уставились друг на друга.
— Займись своими делами. С ней все в порядке.
Издав хриплый смешок, Линкольн бросает сигарету в ближайшую лужу и отходит от стены. Он встречается со мной взглядом, затем смотрит на Деверо, который невольно делает шаг назад, когда я толкаю его в плечи.
— Мне кажется, она хочет, чтобы ты ушел.
Лицо Деверо становится хмурым.
Линкольн кивает в сторону улицы и берет меня за руку.
— Пошли, Джорни. Я провожу тебя до дома.
Он знает мое имя? Охренеть. Он держит меня за руку.
Да, сексуальный рыбак, я пойду за тобой куда угодно.
— Ей и здесь хорошо, — добавляет Деверо и становится между нами. — Мы разговаривали.
Губы Линкольна изгибаются в нечто, напоминающее самодовольную ухмылку, но гораздо более злобную.
— Я, бл*дь, не спрашивал разрешения.
Не говоря ни слова, Деверо подходит к нему ближе. К сожалению, Линкольн отпускает мою руку. Деверо шепотом говорит что-то, и я думаю, Линкольн отвечает, но его слов почти не слышно, и их трудно разобрать из-за шума воды, бьющейся о причал, и звона буя.
Деверо отступает, будто не хочет продолжать разговор, но Линкольн стоит на месте. Нет, похоже, этого парня ничто не смущает. Он выглядит спокойным и равнодушным.
— Хер с ним, — рявкает Деверо, уходя. Он смотрит на меня через плечо, не останавливаясь. — Увидимся, Джорни.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не показать ему язык, что весьма странно.
Линкольн поворачивается ко мне, выглядя уверенно. Его прикосновение к моей руке застает врасплох. Внезапно у меня закружилась голова.
— Я провожу тебя до дома. — Наши взгляды встречаются, и я позволяю себе утонуть в его глазах цвета морской волны. Он наклоняется ко мне, и я задерживаю дыхание, легкие жжет. Его прикосновения пронизывают все мое тело, будто внутри меня одновременно порхают тысячи бабочек.
Молча иду рядом с ним, нервничая, не в силах понять, что только что произошло, и чего мне хочется. Линкольн вступился за меня, но почему? Он даже меня не знает. Тоненький голосок в моей голове кричит, что он хочет порубить меня на кусочки и запихнуть в свою морозилку, но я его игнорирую. Мой интерес к Линкольну усиливается с каждым шагом. Начинаю задаваться вопросом, почему он околачивался возле бара после того, как ушел больше часа назад.
— Тебе не нужно было это делать, — говорю, пытаясь втянуть его в разговор, когда мы доходим до конца пирса и поворачиваем за угол на мою улицу.
Линкольн пожимает одним плечом и выпускает мою руку, наше дыхание создает вокруг нас туман. Он задумчиво уставился на причал, засовывая руки в карманы джинсов.
Меня душит его молчание, и я пытаюсь придумать, что сказать, чтобы заглушить шум в голове, но ничего не приходит на ум. Мы идем в тишине, в городе все кажется тихим и безмятежным, серым и печальным. Щурясь от дождя, смотрю на него с любопытством. Возможно, сейчас я похожа на мокрую кошку, но это часть жизни на северо-западе.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Он проводит рукой по влажным волосам, отчего они встают дыбом.
— Твой бейдж, — отвечает голосом, пропитанным дымом и соблазном, но он обращается скорее к земле, а не ко мне.
— О, точно. — Теперь я чувствую себя такой дурочкой. Думала, что он специально узнал мое имя, но, как оказалось, это было не так.
Его лицо становится серьезным, но он не отрывает глаз от дороги, по которой мы идем.
— Как ты связалась с Бельмонтом?
Линкольн знает Деверо? Ну, наверное, из-за того, что он рыбак. Мудак Деверо работает в Департаменте охраны дикой природы.
— Он зашел в бар однажды ночью, когда я работала, и я, вроде как, влюбилась в него. Я не знала, что он женат до вчерашнего вечера, пока не встретила его жену.
В ответ Линкольн лишь кивает. Хочу спросить, откуда он знает Деверо и связывает ли их что-то.
— Ты знал, что он женат?
— Я не знаю его настолько хорошо.
Фыркаю.
— Очевидно, я тоже.
Когда мы поворачиваем за очередной угол к моей подъездной дорожке, стараюсь успокоить свои нервы. Перебираю в руках ключи. Оранжевый свет фонаря на крыльце освещает его лицо.
— Хочешь зайти? — Ведь так это работает, верно? Он защитил меня, а я могла бы, знаете, вернуть долг? Дерьмо. Я не очень хороша в этом. Дилан может трахаться с парнями на парковке и не жалеть об этом. Я тоже могла бы так поступить, да?
Мысль о том, что у нас ничего не будет, кажется невыносимой.
Неожиданно Линкольн смеется, его глубокий смех восхищает меня.
— Ты понятия не имеешь, о чем просишь. — Он не отрывает глаз от гравия, мне не видно его обеспокоенного лица. — Верно?
Мне не нравится, что тепло его прикосновения угасает, и что его мимолетная улыбка сменяется хмурым взглядом, когда говорю:
— Я точно знаю, о чем прошу. — Хотя, на самом деле, не знаю. По крайней мере, когда речь идет о ком-то вроде него.
Линкольн достает сигарету из пачки в куртке и засовывает одну руку в карман, а другой тянется к сигарете, свисающей изо рта.
— Да, и чего же ты хочешь? — Он пригвождает меня самодовольной ухмылкой, прикуривая сигарету и окутывая себя клубами дыма и тьмы.
— Тебя.
Затянувшись сигаретой, он бросает на меня взгляд, от которого мое сердце трепещет, как рыба без воды. Усталость сходит с его лица вместе с дымом из легких, смешиваясь с туманом, который рассеивается, когда он подходит ближе ко мне. Линкольн кивает в сторону дома, словно говоря «хорошо».
