может, нервное, видно. И с людьми тяжело сходится Владушка наш. К Наталье так толком не привык, хозяин ее только из-за ее квалификации держал. Сколько я раз говорила: не нравится она ему, сердце у нее закрытое, деток не любит, своих бог не дал, а может, сама не захотела. Все хвостом, хвостом, перед Игорем Владимировичем и Сергеем Владимировичем… Есть у меня подозрение, что… — соседка покосилась на Злату, многозначительно замолчала и вдруг ахнула: — Златушка, ты же у нас на педагогическом! Английский знаешь?
Злата уныло кивнула.
— Ты ж мое спасение! — тетя Галя всплеснула руками. — И русский там, чтение сможешь?
— Я на филологическом, — сказала Злата, еще не понимая, к чему ведет соседка.
Зато тетя Женя ее прекрасно поняла и протестующе замахала руками:
— Галюсь, окстись! Ну куда нашей Злате в дом к Листопадам?! Там один Сергей чего стоит? Бабник, каких поискать! А Игорь Владимирович?! Изверг! Персонал совсем загонял!
— Неправда твоя, Жень, — заспорила тетя Галя. — Игорь Владимирович справедливый. А с персоналом только так и надо. Наш, русский человек, если его не гонять, на шею сядет и ножки свесит. И я ж Злату не насовсем прошу, сама все понимаю. Это пока Наталья не вернется или Игорь Владимирович другого репетитора не подыщет. Он сейчас такой больной, что и говорить толком не может. И не пускают к нему в инфекционку. Передал только, чтобы я сама все текущие вопросы решала. А у Владушки скоро тесты, без учителя он не справится. К тому же, Сережки, оболтуса, сейчас в доме нет, он в городе живет. Что ему у нас в деревне делать? Ну приедет раз в месяц, денег у брата попросить, и опять… девки, гулянки. И в кого только пошел? Владимира Евгеньевича помнишь? Два сына, а такие разные.
— Так и не нашел себе никого? Старший. Уже за тридцатник ему, сколько можно убиваться?
— Нет, не нашел, — соседка вздохнула. — Очень сильно он Анну любил, говорят. Рано они поженились, такая пара была… Вот жизнь как развернула. Одна авария, и всё.
Злата прислушивалась. Наверное, Игорь Владимирович, которого она никогда в глаза не видела (до недавнего времени братья Листопады жили в городе и только пару лет назад, когда она уже училась в вузе, переехали в поселок, перестроив дом отца), похож чем-то на нее: один раз испытав боль, больше не хочет никаких отношений с противоположным полом. Но тетя Галя сказала:
— Говорят, в городе у него тоже баб хватает. А мне что? Молодой мужик, высокий, красивый, богатый. Почему нет? По мне, лишь бы сюда их не привозил, Владушке нервничать ни к чему. Так он все понимает, ни разу с кралей не приезжал.
«Мужчины, — с горечью подумала Злата. — И разве ж он молодой? Ему за тридцать уже!»
— Ну так что, Златочка, позанимаешься с мальчиком? Зарплату я тебе сама платить буду, как Наталье. Завтракать дома, днем — обед с Владушкой, потом полдник. Наталья занятия заканчивала в пять, а ты уж сама посмотришь.
— А какие у него предметы? — заинтересовалась Злата.
— Русский, чтение, математика, английский, еще что-то несложное. Ты же педагог будущий, разберешься. Соглашайся, деньги хорошие.
— Я согласна, — сказала Злата, немного приободряясь.
Тетя Женя покачала головой:
— Ну, Галина! Если хоть один волос со Златки упадет…
— Под мою ответственность, — твердо обещала соседка. — Вот только, — она помялась, — сделай с собой что-нибудь.
— Что? — удивилась Злата.
— Ну, волосы там… подбери, заколи. Надень… чтоб такое что-нибудь… серенькое. Уж больно ты девка симпатичная. Мало ли.
— Так вы же сами говорили, что хозяина не будет. И брата его.
— Я же говорю, мало ли.
Когда соседка ушла, тетя Женя зашла в комнату Златы и присела на стул:
— Златочка, я ведь тебя хорошо знаю, раз ты такая тихая, значит, что-то задумала. Не делай ничего. Бог миловал, ты спаслась. Это тебе урок. Разве сердце не подсказывало тебе, что не стоит в ту квартиру вселяться?
— Подсказывало, — мрачно признала Злата.
— Вот и сходи в церковь, богу помолись, поблагодари за спасение, что все сложилось так, что ты жива, не пострадала. А парень тот… мир полон злых людей, у которых деньги, власть, только бог все по своим местам расставит, уж поверь, самой не стоит ничего затевать, не те у тебя силы.
— Я так не могу.
Тетя Женя вздохнула и сказала:
— Я памятью твоих родителей заклинаю, не делай ничего. Обещай мне, что просто спрячешься, поживешь у нас, пока все… не забудется.
— Тетя Женя…
— Обещай! У меня годы не те уже, чтоб и за тебя сердце болело.
Злата сидела на кровати, кусая губы. Тетка требовательно на нее глядела. Наконец, девушка неохотно кивнула. Когда пожилая женщина ушла из ее комнаты, она легла, обняв подушку, и постаралась успокоить себя мыслями о том, что Макс уже перебесился и забыл о ней.
… Макс стоял у открытого балкона. Отойдя от дури (в этот раз Федя-дилер подсунул ему какую-то откровенную дрянь), он уже мог адекватно проанализировать ситуацию. Злата не могла сбежать через дверь. Ключи были на месте, Пиманов уже автоматически прятал их, входя, даже будучи во невменяемом состоянии. Он хорошо помнил, как запирал дверь. Как Злата оказалась в коридоре? Макс высунулся, преодолев страх высоты. Так и есть. Вдоль стены изящной лепниной тянется декоративный бордюр. Тот мужик из соседней квартиры, какой-то бизнесмен. Он был поддатый или больной. Он явно замешан в исчезновении Златы, но с ним Макс разберется позже…
Это ж надо быть такой храброй! Это ж надо так его бояться! Пиманов сжал руку так, что ногти вонзились в кожу. Он медленно разделся и лег в кровать Златы. Потерся лицом о простыни, еще хранящие ее запах. Может, он был слишком груб? Может, все было бы по-другому, будь он поласковее со своей Снегурочкой? Но это было ОСОБОЕ для него время. Ему доставляло ОСОБОЕ наслаждение сдерживаться, дожидаясь назначенного дня, своего двадцатидвухлетия. Это была ОСОБАЯ для него дата. Он не выдержал и потерял свой подарок. Впрочем, ненадолго.
Макс вспомнил, как четыре дня назад тихо вошел на кухню, пока Злата торопливо готовила для себя какую-то еду. Он смотрел на нее, стоящую у разделочного стола, спиной к нему. На ее гладкие бедра и лопатки в вырезе короткого платьица, тонкие руки и узел на затылке, открывающий изящную шею. Он подошел и привлек ее к себе. Она вздрогнула и вскрикнула. Он целовал ее, гладя шею и плечи. И она вдруг начала расслабляться в его руках, еще не откликаясь, но уже не так
