– А ты-то сама чему научить можешь? С мужиками спать? Водку жрать?
Она опешила сначала, потом по морде мне съездила, потом разревелась, а потом с горя напилась… Вот такая жизнь. А через два года Милочка моя поехала на Памир и не вернулась. Царствие ей Небесное, золотая она была… А я с горя вдруг толстеть начала, да и возраст еще переходный, одним словом, разнесло меня, как на дрожжах. А я уж влюблена была в одного парня из одиннадцатого класса… И решила на диету сесть, только ничего мне не помогало, и я вовсе есть перестала. Только воду пила. Мать и не замечала ничего, у нее в то время одна задача была – Милочкину комнату заполучить.
К счастью, ей это удалось, таким образом у меня теперь своя комната была. А уж съела я что-то или нет, не больно ее волновало. Я начала худеть, голодовка принесла плоды, но плоды горькие оказались, я, как говорится, разучилась есть. У меня началась анорексия, и я попала в больницу… Там доктор один был, довольно молодой еще и красивый, он все уговаривал меня. А я ни в какую, не хочу быть толстой – и точка. Меня уж и силой кормили, и уколы какие-то делали, ничего не помогало. И однажды доктор разозлился:
– Хочешь с голоду помереть? Помирай! Только не в больнице, мне это совсем ни к чему! А выписать тебя я пока права не имею! Так уж будь добра других девчонок не баламуть, некоторые из этих идиоток уже начинают есть, а глядя на тебя… Короче, если ты думаешь, что такие мощи хоть одному мужчине на свете нравятся, то ошибаешься! У тебя уже парень был? Ты спала с кем-нибудь?
Нет? Если жрать не будешь, так и помрешь, не узнав ничего ни про любовь, ни про секс!
А я ему:
– Ну и подумаешь! Навидалась я этого сексу, спасибо, не хочу!
Он так и сея. Потом, видно, кое-что скумекал и говорит:
– Дура ты, Таня, хоть и навидалась сексу! Со стороны это и вправду противно, особенно если без любви, а вот когда любовь и не со стороны – совсем другое дело. Поверь мне, ничего слаще в жизни нет, и чтобы это испытать, стоит и жить и есть… Вообще, пойми, дурья башка, в жизни много радостей и без осиной талии. А у тебя она будет, говорю тебе, только надо выздороветь, ты больна. У тебя было большое горе, стресс, гормональная система разрегулировалась, а ты ее голодухой еще расшатала и всю нервную систему в негодность привела. Знаешь, это тяжелая болезнь, которую надо лечить долго и упорно, но если будешь меня слушаться неукоснительно, обещаю: в будущем станешь настоящей красавицей. Только уж не дури… Знаете, когда со мной разумно разговаривают, пусть даже называют при этом дурой, я не обижаюсь и принимаю разумные речи к сведению. Доктор слово сдержал. И я тоже – очень уж хотелось красавицей стать – поверила доктору. Долго я в больнице лежала, а больница, думаете, какая? Психушка самая натуральная, хоть и детская. Но ничего, вылечилась, в школу вернулась. Мальчишки все почему-то как с цепи сорвались, а девчонки, конечно, завидовали, и скоро вся школа узнала, что я в психушке была, даже первоклашки при виде меня язык показывали и пальцем у виска крутили Я тогда школу бросила, две недели не ходила, а потом подумала – пускай говорят, что я психованная, меня не убудет, особенно если я хорошо учиться буду, лучше всех в классе. И точно, через два месяца все успокоилось, я стала лучшей ученицей, учителя меня в пример ставили, мальчишки только рты разевали, а я на них и не глядела, в доктора своего влюбилась… Угадайте, как его звали?
– Неужели Яша? – засмеялась я.
– Именно! Яков Сергеевич! Я к нему время от времени на прием ходила. Он мной гордился, один раз даже домой к себе позвал, а там у него жена, дочка маленькая комнатки в квартире крохотные, теснота, с ними еще тесть с тещей жили, он дома совсем другой был, не такой как в больнице, там-то он царь и бог, а тут… И я его разлюбила. Теща на него орала при мне, а он только улыбался смущенно… Он мне там не понравился… Помните в каком-то старом фильме героиня говорит: «Хороший ты мужик, но не орел!» Вот и Яков Сергеевич тоже оказался «не орел». А в шестнадцать лет мне нужен был орел! Только где его возьмешь? У нас в классе почти все девчонки уже с парнями спали, а мне даже подумать об этом тошно было, тем более мать, когда комнату мне выбила, вообще с катушек слетела, а некоторые ее мужики начали ко мне подъезжать, фу, вспомнить мерзко…
В девятом классе у нас новенькая появилась, грузинка. Медеей ее звали. Не сказать чтобы красавица, но было в ней что-то, отличавшее от всех, теперь-то я знаю, как это называется, – аристократизм, а тогда не понимала. Но она мне ужасно понравилась. Ей в классе было одиноко, ее в штыки встретили почему-то, вот мы с нею и подружились. Это была моя первая настоящая подруга.
Она меня к себе домой пригласила, в таких домах еще не бывала. Сколько там было книг! И картин странных, Медея называла какие-то фамилии, так надо было понимать, что эти фамилии все приличные люди должны знать. Фальк, Фонвизин, Альтман… Отец Медеи был из княжеского рода, а сам известный музыкант, пианист.
Я его редко видела, он постоянно уезжал, гастролировал за границей, а мама у Медеи была просто домохозяйкой, но тоже из княжеской семьи, красивая женщина, тетя Нуцико. Боже, как она готовила! Никогда раньше я ничего подобного даже не пробовала. А торты какие пекла, с ума сойти! Она ко мне хорошо относилась и даже иногда ставила в пример Медее. У них в доме уютно было, красиво и… тепло.
Я никогда так не жила, чтобы и мать, и отец, и всякие родственники… Родственников там была чертова уйма. Медея, бывало, скажет: «К нам брат приехал».
Родной, спрашиваю, или двоюродный, а оказывается, вообще десятая вода на киселе – троюродной тетки пятиюродный племянник. Мне это в диковинку было.
И еще я поняла, что в этом доме многому научиться могу. И правда, тетя Нуца меня манерам хорошим учила, и готовить тоже, и люди к ним в дом такие интересные ходили. А еще у них запрещенные книжки бывали, и Медея, мне иногда их почитать давала, взяв с меня клятву, что я никому никогда… Помню, она как-то пришла ко мне с сумкой, полной молочных пустых бутылок. Я удивилась; обычно она пустые бутылки сдавать не ходила. А под бутылками у нее книги. Заперлись мы с ней в моей комнате, она и говорит:
– Таня, можно у тебя на денек книжки спрятать, а то к нам родственник один приехал, мама боится, что он может на папу настучать, если обнаружит эти книги, он такой, всюду свой нос сует…
– А зачем вы его пускаете?
– Понимаешь, он папиной двоюродной сестры зять, неудобно его не пустить.
– Медико, а можно я почитаю?
– Можно, конечно, но только чтобы никто не видел.
И когда она ушла, я взяла такую толстую книжку – «В круге первом» называлась. И чуть с ума не сошла, так мне она понравилась. Я над ней столько слез пролила…
