не мог подавить в себе такое, чтобы ударить жену, но здесь…здесь совершенно другие мужчины. Жестокие.
Слепая любовь — страшное явление порочной современности. В этой любви невозможно удивить, переубедить, заставить прислушаться и слушать. В этой любви нет места нежности, но есть место грязному сексу, рукоприкладству и постоянной неверности. Все это может напоминать стандартную картину отношений без обязательств, но это не так. В слепой любви одна из сторон постоянно глотает все, что даст вторая сторона странных отношений. Будь-то свою временную любовь, и самое грязное, что может быть в этом мире. Обидно то, что та самая слепая сторона будет глотать по приказу и абсолютно забывать о себе, как о человеке, как о личности, которая достойна такого же обожания, как и ее объект воздыхания.
— Хватит ныть. — спокойно произнес Виктор. — меня уже тошнит от твоего нытья.
— Тогда прекрати со мной так обращаться. — выкрикнула Лида.
Он резко сжал пальцами ее скулы до боли. Женщина прикусила губу, и хотела дернуться, но почувствовала, как вторая ладонь мужчины крепко сжала золотую цепочку на ее шейке так, что можно было прекрасно задушить ее. Постепенно воздух прекратил поступать в ее легкие, и она начала краснеть. Виктор отпустил женщину, и она так сильно схватила глоток воздуха, что ее живот неестественно впал внутрь, и дрожал. Мужчина потер переносицу и вздохнул.
— Говорил я этому придурку Глебу, что с такими клушами дело иметь нельзя. Неженка. Что я с тобой буду делать дальше, если ты ноешь и в дело, и когда тебе приспичит? А? Крошка? — Виктор (как он думал) нежно пошлепал девушку по щеке и засмеялся. — или ты думала, что я такой олух, и отпущу тебя? Что молчишь?
— Да что я могу тебе сказать? — прошептала Лида. — что ты хочешь от меня услышать?
— Приведи себя в порядок, сладкая. У нас долгий вечер.
— Я не поеду.
— Что ты сказала? — Виктор резко развернулся. — повтори.
— Я никуда с тобой не поеду! — выкрикнула в истерики Лидия.
Она сожалела. Сожалела о том, что любит этого человека. Сожалела и о том, что никогда не слушала старшую дочь. Это все смешивалось в один флакон непонимания. С одной стороны, Виктор, который тесно связан с грязным криминалом, и которого она любит больше жизни. С другой стороны, муж, который всю свою жизнь пытался защитить ее от таких людей, как Витя. Но ее сердце дрожала от каждого прикосновения этого парня. Пусть и таких, как сейчас. На пощечины он был щедр. Пусть потом ей и приходилось выливать по флакончику тоналки на лицо, чтобы скрыть синяки, и покраснения, но это было нечто связывающим между ними. Лидия думала, что сможет удержать рядом Виктора, но она ошибалась. Ему нравилось поднимать на нее руку, чтобы чувствовать физическое превосходство, и наблюдать, как унижение съедает эту еще несколько месяцев назад смущённую, но такую кокетливую жену-матушку, что не видела ничего кроме опеки папочки, а после мужа.
— Подмойся, и приведи себя в порядок. Чтобы через час на тебя можно было смотреть.
Виктор вышел из номера, и закрыл его на ключ, чтобы женщина не решила сбежать. Куда она могла сбежать? Только если к мужу, чтобы упасть ему в ноги и просить прощение за непослушание. За непослушание…
* * *
Виктор молча смотрел через лобовое стекло на неоновую вывеску бара «Черный лис», и думал о чем-то своем. В голове вертелись мысли о Лиде, о его деле, коим гордился до глубин своей черной души, и о том, что Камилла права, когда говорит о его аморальном образе жизни, но разве он…Виктор Эдуардович может просто так дать какой-то строптивой девчонке упрекать его? В конце концов, он человек из влиятельного рода Победоносных, чтобы слушать какую-то мышку, как Камилла, да и к тому же, ее матушка так любезно согласилась стать его любовницей, что не прельщаться самим собой — кощунство. Сколько он себя помнил, то отец всегда учил его добиваться своего и…ни о чем не жалеть. Вытаскиваемый из угара в грязных притонах практически за ухо был известен в кругах, как папенькин сынок, но потом…потом Виктор твердо для себя решил, что женщины это выгодный товарооборот, который обеспечит для него безбедную жизнь, и к тому же, как он мог себе позволить упустить момент, когда такая одинокая Лида желала быть любимой. Теперь она получила все, что хотела: мужскую любовь, секс и грубость о которой бредила в постели с ласковым мужем. Горда ли ты теперь собой, порнозвезда?
Вдруг, Лида решит сбежать от него? Сбежать от него? Нет. Этого он допустить не мог. Допустить? Он не мог даже об этом подумать. Стоило шальной мысли забить всю голову, как ненависть заставляла его рвать и метать, и ненавидеть женщин, как существ, созданных ребром Адама и Богом в совокупности и по отдельности. Виктор положил ладонь на бедро женщины и грубо сжал его, сохраняя гробовое молчание. Лида вздрогнула, вжалась в сидение автомобиля и заскулила. Она боялась его, как боится мотылек яркого света…она боялась провиниться…сделать что-то не так. Она боялась новой жизни.
— Почему ты прощаешь меня за все, что я делаю с тобой? — спросил он развернувшись к Лиде. — что заставляет твою глупую голову прощать меня?
— Прощать… — шепотом повторила женщина чувствуя, как дрожит ее сердце. — может быть, потому что, я… — она сглотнула ком. — я люблю тебя?
— Любишь меня. — Виктор вздохнул, но спустя минуту рассмеялся.-*****ц, что ты знаешь про любовь. Ты думаешь, что вся это херня это любовь? Это нездоровая дрянь, Лид, а ты глупая пташка, которая мало того, что она пташка, так еще и безмозглая. Как тебе еще дать понять, что ты для меня мелкий мусор? Как внедрить тебе в голову мысль, что я моральный урод?
— Вить, ты просто не понимаешь, что говоришь. Тебе кажется, что ты такой плохой, но на самом деле, я знаю, что ты не со зла. Не говори про себя так. — прошептала Лида аккуратно коснувшись своими тонкими пальчиками мужской руки. — я знаю, что ты не такой.
— Мне видимо нужно засунуть тебе в декольте деньги, чтобы ты уяснила, что дальше старой бл*ди не продвинулась. — Виктор улыбнулся. — хочешь, немного подзаработать, малышка?
— Что? — она нахмурилась.
Виктор грубо схватил тонкую шейку, и, скользя вверх, коснулся пальцами ярко-красных губ. Большим пальцем, размазывая помаду, он улыбался. Его дико возбуждал этот потрепанный образ взрослой, поникшей, готовой на все женщины, что обычно приманивают у заправок дальнобойщиков. Сквозь мазки виднелся натуральный цвет губ Лиды. Нежно-розовые потрескавшиеся губки манили своей натуральностью. Верхняя
