жуткая.
Мурашки прошлись по коже, когда представил Кристину рядом с покойником. Испуганную, растерянную… Бедная дево… Опять жалеешь ее, даже несмотря на то, что, возможно, она убийца, даже несмотря на то, что эта ведьма без всякого сожаления выбросила на помойку твои чувства, словно старый, отслуживший свое, ненужный хлам.
— Кристина показалась вам вменяемой?
— Ну как сказать, конечно, она была немного не в себе. Но меня узнала. Закричала, что не убивала мужа, ну и потом, когда приехала полиция, вела себя вполне адекватно.
— В доме или когда подъезжали к нему, никого больше не видели?
Корольков лишь отрицательно покачал головой.
— Виктор Николаевич, вы, случайно, не знаете почему не работала система видеонаблюдения?
— Нет, Роберт Евгеньевич ничего не говорил по этому поводу.
— Вы ведь служили вместе, и не раз бывали в их доме, какие взаимоотношения были между супругами?
— Вполне нормальные, Роберт Евгеньевич постоянно хвастался женой: «Моя Кристина то, моя Кристина это». Часто покупал ей подарки.
— Домработница вот сказала, что слышала, как Роберт Евгеньевич орал на Кристину Сергеевну. Вы что-нибудь подобное слышали?
Взгляд Королькова изменился, стал задумчивым.
— В отношении нее нет, но Роберт Евгеньевич частенько не сдерживался в словах. В управлении многим доставалось. У него были диктаторские замашки.
А вот это уже интересно. Кристина ведь еще та гордячка. Может быть, нашла коса на камень, и случился этот «бамс» по голове. Но почему так поздно, только после пяти лет брака?
— Вам в том числе?
— Что в том числе? — непонимающе посмотрел на меня Виктор Николаевич.
— Доставалось от Роберта Евгеньевича.
Еще до ответа Королькова понял — отгребал по полной. Впрочем, в системе внутренних дел у многих руководителей манеры далеки от идеальных.
— Бывало, — равнодушно пожал плечами Корольков.
* * *
— Ваши фамилия, имя, отчество?
— Калашников Сергей Иванович.
— Сергей Иванович, я следователь по делу вашей дочери, хотел выяснить некоторые моменты.
Передо мной сидел седовласый мужчина. Немного полноватый, но это только придавало ему солидности, как и стильные очки в золотистой оправе, через стекла которых смотрели умные темные глаза. Кристинкины глаза. Мы с ним так и не познакомились тогда. Впрочем, на данный момент — это хорошо. Думаю, если бы он знал о наших прошлых отношениях со своей дочерью, то настаивал бы на передаче дела другому следователю. А я теперь никак не могу от него отказаться… Теперь для меня дело принципа — засадить эту стерву!
— Скажите, какие отношения были у вашей дочери с зятем?
— Очень хорошие взаимоотношения. Они любили друг друга. Роберт вообще пылинки с нее сдувал. «Кристинка», «Кристина моя ненаглядная». Подарками задаривал.
Насчет подарков мне уже сообщили, только шуб норковых — три, а украшений столько, что можно каждый день разные носить и месяца два не повторяться.
— Вы никогда не слышали, чтобы они ссорились?
— Нет, они жили душа в душу.
— А вас не смущал такой солидный возраст избранника дочери? Если исходить из материалов дела, он ваш ровесник, и старше Кристины — на 25 лет.
Черные глаза Сергея Ивановича забегали. На больную мозоль, видимо, наступил, все-таки отец, как-никак.
— Роберт Евгеньевич — мой друг, так уж случилось, что Кристина в него влюбилась. Я ее понимаю, он мужчина харизматичный.
«Роберт Евгеньевич не чета тебе, Володька. Ты по сравнению с ним — глупый щенок, а он… Мне всегда нравились такие мужчины. Умный, щедрый, имеющий положение, да еще какое положение». Теперь моя мозоль начала болеть, щемить в груди…
— Что, по-вашему, я должен был делать? Встать в позу, говоря «только через мой труп»?!
— Не знаю, но я бы такому другу накостылял по шее.
Зря я это сказал, Сергей Иванович побледнел. Совесть мучает его, еще как.
— Скажите, они прожили в браке пять лет, а детей не было. Вам это не кажется странным?
— Послушайте, молодой человек, как вас там?!
— Карпов Владимир Константинович.
— Вы задаете слишком личные вопросы! Не понимаю, чем эта информация может помочь делу?
Немного повысил голос:
— Я пытаюсь понять, почему ваша дочь, если они жили, как вы утверждаете, душа в душу, проломила мужу голову кочергой от камина!
Сергей Иванович отвел глаза. Кажется, кое-какие соображения по этому поводу у него имелись. Но только вряд ли он будет со мной ими делиться.
— Кристина сначала хотела поработать. Знаете, она очень талантливый архитектор. А Роберт, у него есть сын от первого брака, в этой связи вопрос деторождения для него не был очень уж важным.
С отпрыском убитого тоже надо побеседовать. Его еще не допрашивали, но алиби у него железное, во время убийства отца он летел в Таиланд на отдых. И до сих пор еще не вернулся.
— Вы случайно не знаете, у вашей дочери был любовник? Все-таки она женщина молодая, красивая.
— Да как вы смеете!
Его возмущение не удивило, признаться, вопрос я задал специально. Поскольку этот заботливый папаша неимоверно меня бесил. Хотелось хорошенько врезать ему, прямо руки чесались. Как можно было отдать Кристи, мою темноглазую девочку, какому-то старому козлу?
— Отвечайте на вопрос.
— Я ничего не знаю об этом.
— Может, любовница была у Роберта Евгеньевича? Он ваш друг, мог с вами поделиться. — И эту фразу я произнес специально, чтобы еще сильнее его задеть.
Калашников Сергей Иванович в гневе вскочил.
— Что вы себе позволяете, молодой человек, надо будет поговорить с вашим начальством!!
— Успокойтесь, Сергей Иванович, обычные вопросы. Я ведь должен выяснить правду.
Отец Кристины сел, решив, видимо, не белениться раньше времени. Мудро. Мне вот тоже нужно попридержать свои эмоции.
— Нет! У Роберта Евгеньевича не было любовницы, у Кристины другого мужчины тоже! Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Они любили друг друга.
— Тогда почему ваша дочь решила поиграть головой мужа в гольф?! От большой любви и страсти, видимо? — так и не смог сдержать ехидства.
