class="p1">— Блять, — отрезал я, набирая скорость и отъезжая от кофейни. Мой кофе остался там, забытый на столе, и, черт возьми, мне нужен был этот кофе. У меня было похмелье, и я ни хрена не спал.
Пробуждение раньше десяти ничего хорошего не предвещало.
Ветер хлестал меня по лицу, когда я направлялся к шоссе. Без кофеина было только одно средство, которое могло остановить стук в голове.
Долгая, быстрая поездка.
В тот момент, когда мои шины коснулись шоссе, я помчался, желая, чтобы мои легкие раскрывались с каждой милей. Я не мог дышать со вчерашнего барбекю. С Кэсс.
Черт, я хотел все отрицать. Я хотел забыть о ней, потому что этот страх перед беременностью был полной чушью. Вероятно, ловушка. Но Пресли была права. Кэсс не была похожа на женщин, с которыми я обычно встречался.
Это было то, что привлекло меня к ней в первую очередь.
Она сидела на том стуле в «Бетси», и на минуту я подумал, что она слишком молода. Слишком мила. Слишком застенчива.
Только она не была застенчивой. Просто… не в своей тарелке.
Мы начали разговаривать, и в ее глазах мелькнула искра, которая привлекла меня к большему. Она была умна. Сексуальна, но не выставляла это напоказ. Остроумна. Фейерверк.
И именно такой я ее запомнил.
Фейерверк.
Не Кассандра и не Кэсс. Фейерверк. Возможно, я и забыл ее имя, но я не забыл ее лицо. Вчера на барбекю мне потребовалась минута, чтобы собрать все воедино, потому что она была другой. Но я узнал бы эти волосы где угодно, и когда кусочки мозаики сложились воедино — что именно ее похитили вместе со Скарлетт — я потерял дар речи.
Затем она собралась с духом и объявила, что беременна.
Бум. Был произведен один выстрел, с близкого расстояния в грудь. Я был мертв по прибытии.
Какая гребаная катастрофа.
Я всегда пользовался презервативами. Девушка хотела трахнуться, я трахал ее, в презервативе. Никаких исключений. И вчера и этим утром я сказал Кэсс именно это. Но потом она бросила мне в лицо мои собственные чертовы слова.
Я не могу дождаться.
Ты такая красивая, позволь мне сделать это без презерватива.
Всего несколько фрикций.
Какого хрена? Я знал лучше. Я знал лучше еще со старшей школы, когда мой лучший друг испугался беременности.
Нам было по семнадцать, мы оба были безрассудны и обозлены на весь мир. Его девушка подошла к его шкафчику, объявила, что беременна и не уверена, кто отец ребенка. Он повернулся к ней спиной и ушел. Неделю спустя она вернулась и сказала, что ходила в клинику делать аборт.
Тому ребенку было бы пятнадцать сейчас. Ненамного меньше, чем, когда я начал тусоваться в клубе «Тин Джипсис».
После этого и видя, как это напугало его до усрачки, я поклялся, что больше никаких неопытных женщин, что не было проблемой в клубе. Может, я и был молод, но у меня было сильное тело, и женщины не обращали внимания на мой возраст. Парни никогда не выгоняли меня, хотя я был всего лишь ребенком, так что это сработало. Неограниченный доступ к выпивке и женщинам. Чего еще может желать семнадцатилетний парень?
То, что я вообще закончил среднюю школу, было чудом, но Дрейвен пригрозил, что, если я не получу диплом, он меня вышвырнет. Как только я закончил школу, я начал изучать клуб.
И жизнь. Таак. Хорошо.
Больше всего на свете я хотел быть Цыганом. Быть частью братства и защищать его ценой своей жизни. Я делал все, что было необходимо для клуба. Без вопросов. Без колебаний.
Потом все полетело в тартарары и… все закончилось. По сей день я не мог в это поверить. Расформирование клуба, черт возьми, было не тем, чего я хотел, но мои желания не имели значения. И когда пришло время голосовать, я сделал то, что было лучше для моих братьев.
Я стоял рядом с ними. С Дрейвеном. Дэшем. Эмметтом. Я проголосовал так, как они просили меня проголосовать, потому что мы могли не носить нашивки, но я всегда был им предан.
Другие участники ушли, чтобы присоединиться к другим клубам. Некоторые рассеялись по ветру, начиная все сначала в новых городах и новых штатах.
Должен ли я был уехать из Клифтон Фордж? Это был не первый раз, когда я сомневался в своем решении остаться. Мои братья пошли дальше. А я остался в ловушке, тоскуя по прошлому.
Дрейвен был мертв. У Дэша были жена и дети. Эмметт, возможно, и не остепенился, но у него были деловые интересы, которые не давали ему скучать, и он ни разу не упомянул, как сильно скучает по клубной жизни.
Если бы не дерьмо с «Арроухед Уорриез» за последние несколько лет, от нашего клуба не осталось бы даже подобия.
После похищения федералы закрыли Воинов, и большинству их членов грозило тюремное заключение. Их президент, Такер Талбот, предстал перед судом по длинному списку обвинений, и, если в правовой системе нашей страны была хоть капля справедливости, этот сукин сын не увидит ничего дальше стен тюремной камеры до конца своей жалкой жизни.
Насколько было хреново, что часть меня надеялась, что он выберется?
Очень хреново.
Воины убили моих братьев. Они убили Дрейвена. Они убили отца Эмметта. Они причинили боль моим друзьям. Они похитили Скарлетт и Кэсс.
Но без них, без врага, с кем мне сражаться?
Кто я?
Не отец, это уж точно.
Я не имел права заводить ребенка.
Слишком поздно.
Кэсс говорила правду. Она была беременна, и я был отцом.
У меня будет ребенок.
Правда обрушилась на меня, как будто меня сбросили с байка на тротуар на скорости девяносто миль в час.
Мои легкие сдавило, не хватало воздуха, и я убрал руку с акселератора, замедляя мотоцикл, прежде чем я действительно разобью свой новый «Харлей». Всего два месяца назад я закончил работу над ним и добавил свой собственный рисунок.
Оранжевый и красный внезапно напомнили мне о волосах Кэсс. Эти цвета, как пряди меди и огня, врезались мне в мозг.
Я съехал с дороги, припарковался и провел руками по лицу.
— Блять.
Этого не может происходить. Ни один ребенок не заслуживал того, чтобы я был его отцом. Лучше всего для Кэсс было бы забыть обо мне. Какой из меня получился бы отец?
Вероятно, такой, который очень похож на моего собственного. А я бы не поступил так с ребенком.
Я выждал минуту, втягивая в себя немного воздуха, затем
