Хуже одиночества, которым она мучилась с той субботы, были только угрызения совести и стыд, душившие ее каждый раз, когда она вспоминала о сообщении. Ее целью было стереть с лица Лизы Мартин самодовольную улыбку в день ее триумфа, а в результате она только напугала отца и еще ниже пала в глазах его новой женщины. Сознавая, что та теперь наверняка смотрит на нее с презрением, Розалинд еще острее переживала свое унижение, которое, в свою очередь, заставляло ее сильнее ненавидеть мачеху.
Однако на этот раз Лиза Мартин появилась в ее мыслях только в связи с собакой, в которой теперь души не чаял Лоуренс. Давно разгадав, что животное будут использовать при попытке навести мосты между двумя семьями ее отца, Розалинд уже искала способы избежать этой маленькой хитрой ловушки. Она еще не обсуждала своего решения с Джерри, но была уверена, что он одобрит идею самим завести собаку, и собиралась поговорить с ним об этом, как только он вернется. Она ждала мужа сегодня и хотела сделать его возвращение домой особенным, как бывало раньше, когда они были по-настоящему счастливы вместе.
С этого дня, решила Розалинд, она будет прилагать все усилия, чтобы возродить их брак. А значит, нужно прогнать боязнь, что Джерри снова причинит ей боль. Было время, когда она считала его своим лучшим другом, а не только спутником жизни, и теперь ему наверняка не меньше ее хочется вернуться к той близости. Сейчас она, наверное, даже готова попробовать завести второго ребенка.
— Еще раз, — объявил Лоуренс, когда видео закончилось кадром, где они с Люси, снятые крупным планом, смотрели в камеру, и, схватив пульт, снова запустил диск.
— Интересно, — сказала Розалинд, усаживаясь в соседнее кресло, чтобы видеть сына, но не стеснять его, — ты бы хотел иметь свою собственную собаку?
Лоуренс посмотрел на нее и заморгал.
Она улыбнулась.
— Это было бы здорово, правда? — подсказала она.
— Я хочу Люси, — сказал Лоуренс.
— Но ты же знаешь, она чужая собака.
— Я хочу Люси.
— Ты можешь по-прежнему навещать ее, или она может приезжать сюда, но представь, как чудесно иметь свою собаку, которая все время дома.
Лицо мальчика начало мрачнеть.
— Я хочу Люси.
— Прекрати сейчас же, — прикрикнула на сына Розалинд, когда тот начал стучать ногами по дивану.
— Я хочу Люси.
Розалинд со вздохом встала и пошла к зазвонившему телефону.
— Я хочу Люси.
Закрыв за собой дверь, она взяла трубку беспроводного телефона, которую оставила на столике в прихожей, и, нажав на кнопку принятия вызова, пошла с ней в кухню.
— Привет, это я, — сказал Джерри.
Розалинд ожидала его звонка, но все-таки ощутила трепет, напомнивший о временах, когда они только встречались.
— Привет, — сказала она, открывая холодильник, чтобы взять бутылку вина. — Уже приземлились?
— М-м-м, да, можно и так сказать, — ответил он.
Она улыбнулась.
— Не самая мягкая посадка?
Его невеселый смешок сказал Розалинд, что она, вероятно, права и он до сих пор сердится, что не сумел достичь совершенства.
— Что ты делаешь? — спросил он.
Решив не упоминать о вине, которое наливала в бокал, Розалинд сказала:
— Пока что ничего особенного, но теперь, когда я узнала, что ты едешь домой, займусь ужином. Вообще-то, я уже много чего приготовила, потому что сегодня у нас будет самый настоящий индийский пир с пряными пападами, бхаджами, куриной резалой и пловом.
Это были любимые лакомства Джерри, так что он должен был без лишних слов догадаться, что у нее романтические планы на вечер.
В трубке повисло молчание, а потом Джерри сказал:
— Вообще-то, я не еду домой. Поэтому и звоню. Я... одним словом, я не еду домой.
Когда слова Джерри обрели смысл, который не хотелось понимать, у Розалинд как будто остановилось сердце. Она попыталась рассмеяться.
— Я думала, ты приземлился, — сказала она. — Какие-то задержки? О, нет, только не говори, что опять возникла проблема с...
— Никаких проблем не возникало, — перебил Джерри. — По крайней мере, в этом плане. Я говорю о том, что... Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.
Нет, она не понимала. Не хотела понимать, поэтому сказала, что не понимает.
— Прости, — тихо проговорил Джерри. — Я пытался, клянусь, пытался, но ты не хуже меня знаешь, что так не может дальше продолжаться. Поэтому я думаю, что лучше поставить точку прямо сейчас.
На Розалинд с огромной скоростью несся шар для сноса зданий, и избежать столкновения было невозможно. Сейчас он разобьет ее на части...
— Но я не хочу этого, — дрожащим голосом сказала она.
— Я тоже этого не хотел, но мы оба знаем, что ты не можешь забыть прошлого, а я не могу постоянно перед тобой оправдываться.
Ахнув от того, что показалось ей последней каплей, Розалинд сказала:
— Я это понимаю, честное слово, но я много думала и теперь вижу, как со мной было тяжело. Я только и говорила о том, что произошло, никак не решалась довериться тебе, но я могу измениться. Я уже твердо это решила. Я хочу, чтобы мы начали все сначала. Сегодня я готовлю ужин, чтобы показать тебе...
— Прошу, не делай этого, — мягко прервал ее Джерри. — Слишком поздно, Розалинд.
— Нет! Не говори так. Я люблю тебя и только поэтому так остро реагировала. Если бы я ничего к тебе не чувствовала, мне было бы все равно, с кем ты спишь и как часто, но мне не все равно, Джерри. Ты значишь для меня больше, чем я могу передать словами. Ты сам это знаешь. Просто, я так боюсь, что это случится опять...
— Нет, сейчас ты боишься остаться одна. Твой отец выбрал Лизу, несмотря на все твои попытки ему помешать...
— Он тут ни при чем, — резко возразила Розалинд. — Речь идет о нас и о моих чувствах к тебе. И о Лоуренсе, твоем сыне. Он смотрит видео, которое ты записал, включает его снова и снова. Ему очень нравится. Я сказала ему, что мы заведем свою собаку. Джерри, — задыхаясь от отчаяния, проговорила она, — если не хочешь думать обо мне, пожалуйста, подумай о нем. Ты его отец. Он нуждается в тебе. Я знаю, он не может показать своих чувств, но это не значит, что у него их нет. Прошу тебя, приезжай домой. Я приготовила бхаджи, масалу, пападамы...
— Я не в Англии, — тихо сказал Джерри.
Когда слова, которых он не договорил, дошли до ее сознания, она замерла.
— Тогда где ты? — хрипло спросила она.
Он не ответил, но молчание само по себе было ответом.
— О Господи, ты с ней, — всхлипнула Розалинд. — Ты вернулся к ней...
— Розалинд!
— Нет, я не хочу больше ничего слушать. Я всегда знала, что была права...
— Пожалуйста, не клади трубку.
— Знаешь, что самое печальное в нашей паре? — прокричала она. — Что тебе не хватило духу прийти и сказать мне это в лицо. Ты трус, Джерри, — и Розалинд с такой силой бросила трубку, что та чуть не сломалась.
