— Я не в Англии, — тихо сказал Джерри.
Когда слова, которых он не договорил, дошли до ее сознания, она замерла.
— Тогда где ты? — хрипло спросила она.
Он не ответил, но молчание само по себе было ответом.
— О Господи, ты с ней, — всхлипнула Розалинд. — Ты вернулся к ней...
— Розалинд!
— Нет, я не хочу больше ничего слушать. Я всегда знала, что была права...
— Пожалуйста, не клади трубку.
— Знаешь, что самое печальное в нашей паре? — прокричала она. — Что тебе не хватило духу прийти и сказать мне это в лицо. Ты трус, Джерри, — и Розалинд с такой силой бросила трубку, что та чуть не сломалась.
— Я хочу Люси! Я хочу Люси! — орал с порога Лоуренс.
— Заткнись! Уйди отсюда! — всхлипнула она и, схватив мобильник, нажала на номер отца.
— Папочка! О Господи! Джерри ушел от меня. Он в ЮАР со своей любовницей, и он не вернется.
— Минуту, — произнес на другом конце женский голос, — я дам ему трубку.
Спорить не было смысла, поэтому Лиза даже не пыталась. Розалинд нужен ее папочка, поэтому папочка посылает к чертям медовый месяц вместе с обещанием провести вторую неделю в Ульсвотере лучше первой и мчится по автостраде спасать брак своей маленькой принцессы. Ничего, что в его собственном тоже далеко не все гладко, — сейчас главное, чтобы Розалинд не оставалась одна в трудную минуту.
Была середина дня, и они уже ехали по М-5 южнее Бирмингема, так что через час должны были добраться до дома. Лизе оставалось лишь надеяться, что Дэвид не забудет забросить ее туда, прежде чем срываться на помощь, потому что в такой ситуации она явно не горела желанием общаться с его дочерью.
— Прости, — сказал он, бросив на нее быстрый взгляд, — но ты должна понимать...
— Может, перестанешь это повторять? — зло перебила Лиза. — Я слышала тебя и в первый раз, и во второй, и в третий. Спасибо, я прекрасно поняла, так что не надо объяснять все сначала.
У Дэвида сделался виноватый вид.
— Я не заметил, что повторяюсь. Как неприятно, — сказал он.
— Да, неприятно, — подтвердила Лиза, — но мне гораздо неприятнее, что эту ночь я, вероятно, проведу одна. И, похоже, не только эту ночь, но и всю вторую неделю нашего медового месяца.
Она заметила, что руки Дэвида крепче стиснули руль.
— Лиза, пожалуйста, попытайся проявить хоть какое-то сострадание. Муж ушел от нее...
— Я не говорю, что мне ее не жаль, — закричала она. — Я ей сочувствую. Но скажи, она беспокоится о ком-нибудь, кроме себя? Она понимает, что у тебя медовый месяц? Она задумалась, что может испортить тебе отдых? Ни на секунду. Более того, она наверняка надеется, что испортила. А как иначе? Упаси Бог, чтобы ты хорошо проводил время с кем-то, кроме нее или ее матери, и особенно со мной, твоей молодой женой, с которой ты расписался девять дней назад и из которой она заочно решила сделать свой личный bête noire [30].
Лизе показалось, что Дэвид собирается ответить, но, видимо, он решил промолчать. Неотрывно глядя на дорогу, он продолжал ехать вперед.
— Что с тобой такое? — внезапно вспыхнула Лиза.
Он нахмурился.
— Ты о чем?
— Почему ты допускаешь, чтобы это происходило, почему не возражаешь? Всю неделю ты только и делал, что на мне срывался и заводился по пустякам, а теперь из тебя слова не вытянешь. Так что с тобой такое?
— Со мной все нормально, — ровным тоном проговорил Дэвид.
Подавив острое желание закричать, Лиза отвернулась и стала смотреть в окно, твердо решив хранить молчание всю оставшуюся дорогу, если только Дэвид не заговорит первым. Она продержалась до тех пор, пока они не начали на полной скорости приближаться к своему повороту.
— Куда ты несешься? — крикнула она. — Начинай сигналить, что будешь съезжать, иначе пропустим свой поворот.
Как будто придя в чувство, Дэвид быстро включил сигнал и проскочил через правый ряд на съезд с магистрали.
— Хорошо, что сзади никого не было, — сказал он, стыдливо поглядывая в зеркало заднего вида.
— Это точно, — проворчала Лиза, все еще держась за край сиденья.
Дэвид посмотрел на нее, и, встретив его взгляд, она почувствовала, что начинает отходить. В самом деле, зачем она давит на него, если совершенно ясно, что ему и без того тяжело?
— Прости, — сказала Лиза, беря его за руку. — Что-то я совсем раскапризничалась. Зачем было поднимать столько шуму, если отдых все равно не складывался? Тебе станет лучше, если я скажу, что буду рада вернуться домой?
— А ты не обидишься, если я скажу, что тоже рад? — с улыбкой отозвался Дэвид. — Жаль только, что мне придется сразу же ехать дальше.
Лизу так и подмывало напомнить, что Розалинд еще не знает об их возвращении, а потому он мог бы заглянуть домой хотя бы выпить чашку чая, но она понимала, что этим только усугубит его душевные метания, но переубедить все равно не сумеет, поэтому решила даже не начинать.
— Честно говоря, — сказала она Эми, когда наконец добралась до дома и осталась одна, — меня начинает мучить вопрос, на ком, по его мнению, он женат: на мне или на ней? И если когда-нибудь дойдет до выбора между нами, я почти уверена, что она победит... О чем я говорю? Это только что произошло, и она выиграла. У него был выбор: остаться в Озерном краю со мной или вернуться домой, к ней, — и смотрите, где мы теперь.
— По крайней мере, он не бросил тебя там, — сухо прокомментировала Эми.
Будучи не в настроении смеяться, Лиза сказала:
— Я всерьез подумываю вызвать такси и приехать к тебе ночевать. Пусть на своей шкуре почувствует, каково это, когда тебя бросают в твой медовый месяц.
— Ты знаешь, что мы всегда тебе рады, но я не думаю, что это хорошая идея.
Вздохнув, Лиза сказала:
— Да, пожалуй, ты права. Но тогда бы он получил по заслугам. Интересно, в котором часу он вернется?
— Никогда не думала, что буду защищать Розалинд, — сказала Эми, — но вспомни, каково тебе было каждый раз, когда казалось, что Тони тебя бросил. Ты была раздавлена, а потом, когда вы в самом деле расстались... Думаю, не надо напоминать, как трудно тебе было это пережить. Сейчас через такое проходит Розалинд.
— Ладно, не надо вгонять меня в еще большую тоску. Ей тяжело, я понимаю, ужасно, такого врагу не пожелаешь. Просто мне не нравится, что Дэвид такой... Не знаю, как объяснить... Нет, знаю. Он слаб и нерешителен в отношениях с дочерью, и я сомневаюсь, что мне когда-нибудь будет легко с этим смириться.
— Большинство отцов позволяют дочерям вить из себя веревки. Ты об этом знаешь, а я вижу каждый день. Так что, боюсь, тебе придется так или иначе свыкнуться с этим, потому что Дэвид не Тони, который никогда ничем не связан и ни за что не отвечает, а потому мог сделать тебя центром своего мира...
