— В Америку! — все ещё не вникает он. — Что ты там будешь делать? В турпоездку?
— По приглашению, — безмятежно поясняет она.
— Я и не знал, что у тебя есть знакомые американцы!
— Конечно, я не успела тебе все рассказать. Мы ведь не так уж много времени провели вместе.
— ты делаешь это мне назло? — уточняет он. — Небось, Мария руку приложила?
— Ты угадал, — соглашается Евгения. — Это её знакомые.
— Такая была скромница, спасу нет, а тут…
— Что — тут? — начинает закипать Евгения. — И Джеймс, и Майкл — её коллеги по работе.
— И который из них твой?
— Моего мужчины на этой земле пока нет! — сжав зубы, сообщает она.
— Вот как! А я для тебя кто — эпизод?
— Мой мужчина будет только моим. А ты… ты для меня любовник!
— Один из многих?
А вот это уже прямое оскорбление. Спокойно, Женя, не уподобляйся человеку, который даже в постели говорит не о чувствах к тебе, а о своих проблемах с женой…
Она снимает пеньюар, и медленно начинает одеваться. Потом, не оборачиваясь, говорит ему:
— До свидания!
Он ещё некоторое время лежит, словно не может поверить её словам и, наконец, вскакивает, хватает одежду и, как есть голый, устремляется в ванную. Видимо, Толян тоже становится под холодный душ, потому что приложив ухо к двери, она слышит, как он невольно ухает.
И выходит он такой же спокойный, как сама Евгения. Полностью одетый. Преувеличенно галантно кланяется и говорит:
— Мой привет Машиным коллегам!
Евгения закрывает за ним дверь вдруг задрожавшими руками и влезает в выходной костюм. Что бы ни случилось, она должна выглядеть!
Ей нужно срочно повидать Валентина. А для того, естественно, надо поехать к нему домой. Дверь ей открывает жена Валентина и, зачем-то оглядев лестничную клетку, шепчет:
— Заходи.
Они с Евгенией шапочно знакомы.
— А почему ты шепчешь?
— Мы всем говорим, что Валентина нет, уехал к тётке на Украину. Следователь уже несколько раз приходил.
— Чего ему бояться? Разберутся, — пробует успокоить Евгения.
— Ты не знаешь, в ментовке сейчас всё по-другому. Сначала сажают, потом разбираются. Зачем же тогда ему в тюрьме сидеть, пусть лучше дома посидит. Пока не разберутся.
— А если с обыском придут?
— Ой, не говори, — вздыхает Валькина жена. — Я от окна не отхожу. Чуть что, он к соседке уходит. Она уехала, а нам ключи оставила…
— Наконец-то поговорю со своим человеком! Неужели есть люди, которые могут целыми днями пялиться в этот ящик? — выходит к ней Валентин. — Я-то прежде, кроме новостей, и не смотрел ничего — некогда было. Не подозревал, что у нас теперь такое жвачно-прокладочное телевидение! А это правда, что большинство наших эстрадных звёзд перхотью страдает? И даже столь уважаемую мною прежде Гвердцетели не миновала эта напасть… Что хотишь, как говорил один мой преподаватель.
— Собственно, я пришла с тобой посоветоваться, — после пережитых событий они вновь, как прежде, перешли на "ты".
— Мне приглашение из Америки пришло. Может, пока ты не у дел, я съезжу на недельку за океан?
Валентин некоторое время в раздумье смотрит на неё.
— Проектные работы нам пока придётся приостановить, это факт, — он с досадой бьёт ладонью о ладонь. — Оказывается, уголовка давно подозревала, что наша фирма под колпаком у мафии! Тебя, возможно, вызовут, как свидетеля. Расскажешь, что знаешь. А потом, конечно, поезжай, проветрись!
— Раз ты не возражаешь… В любом случае, это случится не завтра.
— А я-то думал тебя потихоньку поднатаскать, чтобы ты на время моего отсутствия могла брать управление на себя. Как у авиаторов — второй пилот. Сейчас это просто опасно. Кое у кого сейчас трещат головы. Ко мне найти подходы несложно было бы, ведь я в истории с замом как следует запачкался. А ну как придёт кто-то новый!
Они некоторое время молчат, но тут в дверь раздаётся осторожный стук и просовывается голова его жены Алисы.
— Я не помешаю?
— Мы уже обо всём поговорили.
Она закатывает сервировочный столик.
— Тогда — ленч!
И бросает на колени Валентину стопку газет.
— Свежая пресса! Обрати внимание на "Комсомолку". Мужик, без специального химического образования, изобрёл наркотик, благодаря которому мог обладать красивейшими женщинами города. Как лечить последствия привыкания к нему, наши медики не могут определить. Богата Россия талантами!.. Я, конечно, к вам напросилась, но вы уж извините, терпеть не могу есть одна! — признаётся Алиса, разливая кофе. — Кому со сливками?
— Мне, — как в школе поднимает руку Евгения.
— Расслабьтесь! Что же вы сидите с такими каменными лицами! Вспомните, почему азиаты долго живут? Они умеют отрешаться от сиюминутного и просто созерцать мир.
— Наверное, у них мир не стучит по черепу созерцателя, а у нас только отрешишься, как тебя из-за угла — бабах! — говорит Валентин, намазывая тост повидлом.
— Никто не говорит, что сейчас — лучшие времена, — соглашается Алиса. — Но это только пессимисты говорят, что хуже не бывает. Оптимисты считают, что бывает и хуже!..
Евгения возвращается пешком. Не то, чтобы дома ей кто-то мешает думать, но сейчас почему-то на память приходит вечер, когда она сидела подле играющего в преферанс Толяна, а его институтские друзья рассказывали, кто в шутку, кто всерьёз, каким Аристов прибыл в институт из глухого села.
Худой, кожа да кости — у матери-вдовы кроме него ещё четверо было, мал-мала-меньше. Школу он закончил с золотой медалью, хотя дома всё было на нём, как на кормильце. Отправили его в институт от колхоза. Причём, председатель клятвенно пообещал, что над его матерью и детьми колхоз возьмёт шефство.
Приехал Толян поступать стриженный под "нуль". Парни в армию уходили, стриглись, вот он и решил, что для института тоже нужно "под машинку".
Студенты над ним хихикали, потому с той поры Толян и стрижётся так коротко. В знак протеста.
А чтобы уметь за себя постоять, стал боксом заниматься. И так как ничего не умел делать наполовину, то стал чемпионом института. Потом города. Потом края…
На третьем курсе случилось "ЧП". Студентка техфака Нина Рюмина пыталась покончить жизнь самоубийством. Её однокурсник Роман уехал в Москву, где женился на дочери генерала. А Нина была беременной. На счастье, рядом случился Аристов. Вызвал "скорую", ходил в больницу. Потом и женился. Это уже ей рассказывал один из друзей Толяна, когда остальные вместе с Аристовым курили на балконе. Вернее, некурящий Толян просто присутствовал, наказав другу развлекать "любимую женщину".
Теперь, выходит, бывшую любимую?
