Похоже, предприимчивые туристы разрезали нижнюю веревку в одной секции, чтобы нырять с моста в реку. Я помню таких. Просто в прошлый приезд мост выглядел по-другому: страховки сверху вообще не было, и желающие подныривали снизу.
В принципе, достаточно и той веревки, что есть сверху, однако отвлекаться не стоит.
— Спасибо, — громко сглатывает Алиса. — Пойдем кормить рыб?
— Если испугалась, можем вернуться назад, — сразу предлагаю.
— Нет-нет, все нормально.
И мы движемся к концу кладки.
Я улыбаюсь: рыбешка на месте, и следующие десять минут мы с Алисой увлеченно бросаем хлеб в воду.
— Дядь, а можно нам тоже кусочек? — слышу позади детские голоса.
Оглядываюсь. Передо мной трое загорелых пацанов лет десяти-двенадцати.
— Конечно, — протягиваю им оставшиеся в руке два куска хлеба.
Те радостно их берут.
— Пойдем назад? — Это я уже Алисе.
Дожидаюсь ее кивка, пропускаю вперед и двигаюсь за ней.
В кармане вибрирует телефон. Достаю, смотрю на экран, и сердце ускоряет свой бег. Сообщение от детектива.
«Не смог дозвониться. Перезвоните как можно скорее».
Черт, тут и правда туго с сигналом, связь пропадает.
И как понимать его сообщение? «Перезвоните, мы прижучили Елену» или «Перезвоните, все кончено, Елена точно не виновата?»
Смотрю на сеть: одно деление. То исчезает, то появляется. Ладно, сейчас спустимся с кладки, и я сразу ему перезвоню.
— Назар, — вдруг вскрикивает Алиса.
Я сразу понимаю причину — кладка раскачивается, причем с каждой секундой все сильнее.
А мы почти на середине, и оттого качка чувствуется еще больше.
Смотрю вперед, к началу моста: там четверо пацанов, они и раскачивают, встав ногами по обе стороны деревянного настила.
Оборачиваюсь. Ровно то же самое происходит и с другой стороны. Те самые пацаны, которым я отдал хлеб, раскачивают мост.
— Быстро прекратите! — ору я. — Совсем охренели, что ли?
В ответ лишь смех. Весело им, видите ли.
Алиса испуганно жмется к веревкам и смотрит на меня круглыми глазами.
— Не бойся, — успокаивающе говорю ей.
Поворачиваюсь к тем пацанам, что позади, кричу:
— Я сейчас спущусь с моста и надеру вам всем уши!
Куда там.
— Назар, давай просто пойдем вперед, — жалобно стонет Алиса, — по веревкам.
И делает пару шагов вперед до того, как я успеваю ее остановить или сказать, что это небезопасно.
Мгновение, и она оказывается у той самой секции, где нет веревки снизу.
Мост качается еще сильнее, и Алиса взмахивает руками. Я понимаю, что она схватит лишь воздух, ведь не дотянется до верхней веревки.
Шагаю за ней, правой рукой ныряю под нее, отпихиваю в сторону. И не удерживаюсь сам.
Лечу вниз, и последнее, что слышу перед тем, как погрузиться в воду, — это отчаянный, надрывный крик Алисы:
— Назар!!!
Глава 54
Алиса
Подвесной мост раскачивается так сильно, что я разом вспоминаю качели во дворе и то, как делала на них «солнышко» — полный оборот вокруг перекладины.
Только вот в детстве это вызывало щенячий восторг, легкость и состояние «я все могу!». А сейчас мне дико, ужасно страшно. Стук сердца отдается в ушах, а горло сковывает животным страхом.
«Вперед!» — тревожной птичкой мечется в голове одинокая мысль. Это лучше, чем стоять тут, почти посередине, и ждать неизвестно чего.
— Назар, давай просто пойдем вперед, — издаю я жалобный стон, — по веревкам.
И делаю шажок вперед, еще один… Вот так, молодец!
Не успеваю ничего понять, как вдруг ощущаю толчок в бок справа и лечу в другую сторону, хватаясь за веревки.
Назар толкнул меня? Зачем?
Оборачиваюсь, вижу секцию без нижней веревки. И то, как он летит в воду.
— Назар!!!
Надсадный крик вырывается из груди сам собой.
Пульс ускоряется до немыслимой скорости. Я всматриваюсь в толщу воды в надежде, что на поверхности вот-вот покажется его голова. Но этого не случается.
Господи, он же утонет!
Мыслей больше нет. Я делаю шаг вперед и прыгаю за ним.
Назар
Я знаю, как это происходит. Я не раз пробовал погружаться в воду — в бассейне и под присмотром, разумеется.
И каждый раз не мог.
А теперь все повторяется. Снова та же жгучая боль от удара об воду. Как и тогда, детстве, в бассейне. Снова я погружаюсь слишком быстро и теряю координацию.
Толща холодной воды надо мной становится непроницаемой.
Где верх? Где дно? Я машу руками, но не понимаю, куда грести.
От давления в ушах боль, в голове шумит. Я даже не думал, что тут так глубоко.
Немилосердно хочется вдохнуть. Но я держусь, ведь знаю, что будет, если сделаю это: после вдоха внутрь попадет вода, грудь начнет гореть, ее начнет нестерпимо разрывать. А следом чувство спокойствия. Сознание померкнет от недостатка кислорода. И все. Темнота.
Только в тот раз меня достали.
Чувствую, что держусь из последних сил. Вода давит еще сильнее. А я не понимаю: я гребу вверх или вниз? Еще немного, и я сделаю вдох помимо воли.
Вдруг вижу перед собой лицо Алисы, ее широко раскрытые глаза. Это что, галлюцинация перед смертью?
И тут она хватает меня за руку, тянет вверх.
Никакая это не галлюцинация: она прыгнула за мной.
Только хватка ее слабовата и с каждой секундой все больше слабеет. Однако она все продолжает за меня цепляться. Дурочка! И меня не вытащит, и сама утонет! И вдруг она меня отпускает, резко, хаотично машет руками.
Тонет. Она тонет.
Я не могу объяснить того, что происходит следом. Это не поддается никакой логике, но в моем организме включаются резервы, о существовании которых я и не подозревал.
Я поднимаю одну руку и делаю мощнейший гребок вверх, а второй подхватываю Алису.
Давай, Назар, давай! Сегодня тут никто не умрет.
Точно не она. Она должна жить.
Гребок. Еще один.
Держись, любимая…
Мышцы горят, на задворках сознания мельтешит страх: не успею ее поднять, вытащить.
Помогаю себе ногами.
Давай. Ты должен. Обязан. Давай!
Алиса. Никита.
Ну же, давай!
В тот момент, когда чувствую, что больше не могу без воздуха, делаю последний рывок.
И выныриваю на поверхность.
С хрипом вдыхаю воздух. Еще раз.
И гребу к берегу, держа лицо Алисы над водой.
В голове только одна мысль: только живи, пожалуйста, любимая моя, только живи!..
Ощущаю под ногами дно. Наконец-то!
Вытаскиваю Алису на берег, сразу кладу ее животом на свое колено, чтобы голова оказалась ниже груди. Нужно, чтобы из ее легких вышла вода.
Дыши же, дыши.
Ничего.
Давай, Алиса!
Еще три мучительные секунды.
Она не шевелится.
Лихорадочно соображаю. Так, можно попробовать надавить на корень языка. Только собираюсь перевернуть Алису, как вдруг из ее рта вытекает вода, и она закашливается.
Меня буквально сносит волной невероятного облегчения. И те резервы, что включились еще там, в воде, заканчиваются.
Меня начинает трясти, бок, которым я приземлился в воду, печет так, что больно прикоснуться. Возвращаются и звуки. Только теперь понимаю, что все это время в ушах был лишь звон. Голова разрывается, но главное — Алиса жива.
Она кашляет, становится на колени и хватается за горло. Мокрые волосы путаными прядями свисают с лица, с одежды бежит вода. Вскоре кашель стихает, она громко вдыхает воздух, не может надышаться. И дрожит всем телом.
А потом переводит взгляд на меня, убирает волосы назад, чтобы не мешали смотреть.
Не понимаю: Алиса плачет или это капли воды на ее щеках?
— Назар, — хрипит она. — Живой… Любимый мой!
Она бросается мне на шею, покрывает мое лицо поцелуями, хрипит:
— Я так тебя люблю! Назар, я как представила, что тебя больше нет…
— Тшш, все хорошо… — обнимаю ее в ответ, глажу по волосам.
Я и сам как представил, что она утонет… Мотаю головой. Прочь эти мысли. Долой.
Мы молча обнимаемся, потом смотрим друг другу в глаза. Затем закрываем их и соприкасаемся лбами.
