затихает.
Боюсь сдвинуться с места. Но, все-таки, тянусь рукой к мешку на голове. Снимаю его. Осматриваюсь.
Маленькая пустая комната. Только одна кровать и всё. Больше тут ничего нет.
Решётчатое окно замазано краской. Подхожу. Пытаюсь найти хоть маленькую щель, чтобы выглянуть на улицу, но безуспешно. Закрашено тщательно, на совесть. Ничего не остается, как смириться с тем, что есть.
Страшно. Если буду сопротивляться, кто знает, что у них на уме. Буду сидеть тихо. Как долго? Ответ на этот вопрос зависит явно не от меня. Наверное, от Егора.
Я стараюсь не накручивать себя, надеяться на скорое освобождение. Что ещё остаётся? Ведь Егор не бросит меня. Я уверена – не бросит.
Даже мысли не хочется допускать, что Егор может отказаться от меня. Оставить в опасности меня и нашего малыша. Нет, он не такой.
Ложусь на холодную кровать. Время тянется неумолимо долго. Мне кажется, что я здесь уже несколько дней или даже месяцев.
Приходит человек в маске, приносит еду.
И опять долгие часы ожидания.
Веки тяжелеют и я чувствую, что засыпаю. Засыпаю с надеждой, что завтра проснусь и уже всё будет по-другому. Так хочется проснуться и увидеть Егора. Надеюсь, так и будет.
И вдруг какое-то тягучее чувство в животе. А потом укол. Едва ощутимый, но пугающий меня своей внезапностью. Резко сажусь на кровать и глажу себя по животу.
Надо успокоиться. Надо. Все будет хорошо.
Но нет.
Снова укол… И еще. И опять как будто кто-то тянет в животе.
Мамочки… Что это?!
ГЛАВА 83. Лея
– Давай-давай, приходи в себя. Ну же, девочка, давай, – ощущаю хлесткие удары по щекам и руками пытаюсь закрыть лицо.
– Пришла, вроде, в сознание, – женский прокуренный голос на этот раз говорит с облегчением куда-то в сторону.
– Вовремя, – слышу второй женский голос, более звонкий. – Началось уже. Видишь? Если она не перенесет, наши с тобой дети останутся сиротами. Видела, кто ее сюда привез? Я слышала разговор с врачом. Поняла только одно: и мать, и ребенок должны остаться в живых.
– Хватит болтать! Смотри, как скрючило ее.
И это, похоже, про меня. Потому что все мое тело прожигает сильная боль. Концентрируется в животе и тянет вниз. Не в силах сдерживаться, кричу.
– Все правильно, девочка, кричи. Так будет легче.
– Где я? – каждое слово даётся с трудом и каждый мой выдох сопровождается режущей болью. Легче прекратить дышать, чем терпеть эту боль.
– В больнице, – одна из женщин гладит меня по голове. – Надо постараться. Ради ребенка. Дыши глубже.
– Я рожаю? – испуганно спрашиваю я и приподнимаюсь на локтях.
– Да, не трать силы.
И тут из меня вырывается крик. Боль становится невыносимой.
Если раньше боль была непостоянной, то стихала, то опять накатывала, то теперь она не уходит.
Ломит все тело. Отдается в каждом нервном окончании.
– Давай, девочка, давай. Уже совсем скоро. Тужься.
Мне демонстрируют, как правильно дышать. Я правда стараюсь, но получается не совсем то, что должно быть. Облегчения это не приносит.
Мне тяжело. И больно. И рядом со мной нет ни одного близкого человека.
Я так мечтала, что Егор будет держать меня за руку, когда наш сын появится на свет. Что он первым возьмёт его на руки.
Но Егора рядом нет. И наш мальчик появится на свет раньше срока. Что будет, если ему не помогут?
Сильная боль опять заставляет меня забыть обо всем.
– Плохо идёт, – слышу я уже как будто эхом в лесу.
– Накладывать?
– Погоди. Давай просто надавим пока.
И чувствую, как что-то давит мне под ребра.
Глаза в тумане. В ушах стоит гул.
Кричу и тужусь и почти сразу же испытываю слабое облегчение от того, что теряю сознание. Погружаюсь в темноту.
Какие-то звуки доносятся сквозь помутнение. Слышу голоса и кажется, что даже слабый писк ребенка. Тяну руки, чтобы взять его, но хватаю лишь воздух.
Где он? Где мой малыш? Мой мальчик? Сынок!
Хочу закричать и не могу. Безвольно шевелю губами. И постепенно прихожу в сознание.
Ещё лежу с закрытыми глазами, но уже могу различить голоса и уловить смысл разговора.
– Что будем с ней делать? Вдруг подохнет? – говорит мужчина с различимым акцентом.
– Хуй с ней, – отвечает второй и его голос кажется мне знакомым. – Главное ребенок.
– Она тоже нужна. За двоих легче получить то, что надо. Уверен, что Громову нужен этот ублюдок?
– Сто процентов. Ждал он этого ребенка. И к сучке этой прикипел. Так что, все складывается просто заебись. И, даже если она подохнет, за недоношенного этого Громов все отдаст. Похоже, в себя приходит. Пошел я. Ни к чему ей видеть меня.
ГЛАВА 84. Егор
Не осталось ни одного человека, кого бы я не поставил на уши.
Все, абсолютно все, кто был в моей записной книжке и в телефоне, и даже те, с кем много лет уже не общаюсь. Я обзвонил всех.
Прошу помощи и информации.
Возможно, кто-то из них сделал это, а теперь тихо смеётся в кулак, глядя на то, как я ношусь по городу. Ищу, копаю. Как вгрызаюсь взглядом в их лица, пытаюсь понять, определить, распознать. Кто из них?
Что я могу? Только это. До боли в сердце мало.
Что можно сделать, когда абсолютно ничего нет? Никакой информации. Только на экране черная машина и люди в черном – вот всё, что мы имеем.
Ни номеров – заклеены. Ни лиц – скрыты балаклавами.
Всё.
Я издерганный. Представляю, что моя девочка сейчас там у них, у этих диких зверей. Господи, чего я только не представляю. Это невыносимо, трудно. Не думал, что
