но тебя во все это тянуть не буду.
– Ну что самое плохое может случиться? Тебя вывезут в лес за долги? Посадят в тюрьму?
– Думаю, живой и здоровый я все-таки больше пригожусь. Что-то вроде личного рабства можно ожидать. За себя я меньше всего переживаю. Больше волнует судьба доверившихся мне людей.
– Совсем-совсем ничего нельзя сделать?
– Постараюсь, что-нибудь предпринять. Знаешь, вроде бы все плохо, но в данный момент, на удивление, чувствую себя хорошо, правильно и свободно. Все-же эта двойственная ситуация меня тяготила. Давай отвезу тебя домой. Ты еще хочешь домой или пойдешь на корпоратив?
– Да ну нет, какой корпоратив? А часы будешь пробовать чинить?
– Не буду. Пусть прошлое останется в прошлом. В первый момент я расстроился, но твоя реакция очень успокоила, было очень приятно осознать, что я для тебя не так уж безразличен. До этого мне казалось, что ты только позволяешь с тобой быть. А вещи не так важны, главное память.
– М-да, ситуация. Ну а может к отцу моему обратимся? Ты же с ним дружишь.
– Нет, только не к нему. С меня достаточно чьих бы то ни было отцов. И ты, пожалуйста, ничего ему не говори.
– Ну не знаю, это глупо. Речь ведь не только о тебе.
– Лиз, не надо.
Пожала плечами. Не надо, так не надо.
Мы еще так немного посидели в обнимку. Было странное ощущение, как после уже случившегося апокалипсиса. Все плохо, но все уже случе случилось, но надо как-то жить в этой новой реальности.
Стали собираться. Даня сказал, что ему надо к себе домой, посидеть за компьютером. Хочет попробовать выделить из оборота хотя бы часть финансов и, когда ему позвонит отец Карины, договориться о рассрочке выплат.
Перед тем как уйти, взяла веник и совок и прошлась им по всему полу. Все, что удалось сгрести и найти незаметно для шефа вместо мусорки вывалила в ящик рабочего стола. Потом попробую хотя бы с этим разобраться.
Садимся в машину Цербера каждый в своих мыслях. Шеф заводит авто.
– Я домой не поеду, – заявляю безапелляционно.
– Куда тебя отвезти? – уточняет Даня.
– К себе вези.
– Лиза, нет, я уже сказал, что не хочу тебя втягивать во все это, – напряженно произносит Цербер, стискивая с ним кулаки. В данный момент спорить с ним неохота.
– Ой, ну ладно тебе, – демонстративно с ленцой потягиваюсь, в красивой позе, зеваю сладко и бросаю на начальника лукавый взгляд из под ресниц. – Хуже от того, что я сейчас с тобой поеду, не будет. Устроим, так сказать, прощальную невероятную ночь, которую ты будешь вспоминать долгими холодными вечерами в рабстве у папы Карины.
Цербер хмыкает, но не спорит, выруливает со стоянки.
Когда приехали к шефу, про ночь любви никто не вспомнил. Цербер сразу заперся в своем кабинете, а я сначала погуляла по квартире, осматриваясь, словно в первый раз. Вот теперь совершенно другие ощущения. Чувствую себя здесь спокойно и вроде как на законных основаниях. Правда, наверное, квартирку у шефа скоро заберут, ну да ладно.
Попыталась сделать для себя несвойственное – приготовить настоящий ужин, а не разогреть что-то купленное. Получилась подгорелая яичница, что для меня вообще прогресс. Пробовать, правда, не рискну.
Сварила кофе, выложила яичницу красиво на тарелку, прикрыв все ее подгоревшие части овощами и зеленью. Отнесла этот кулинарный шедевр Дане. Цербер, хоть и был проностью погружен в свои мониторы, почувствовав запах угольков, отвлекся и с удивлением воззрился на принесенный мной ужин.
– Это откуда? – живо интересуется Цербер, поддевая вмлеой помидорку и отправляя ее себе в рот. – Я не заказывал еду.
– Это я приготовила, – с гордостью отвечаю я.
Высоко подняв в изумлении брови, Даниил с еще большим интересом продолжает пробовать блюдо.
– Очень вкусно!
– Да ладно, не ври, – хмыкаю я и довольная ухожу, чтобы шеф больше не притворялся и смог спокойно выбросить подгорелыша в мусорку.
Уснула в итоге одна, вольгоино расположившись в просторной спальне. Даня пришел только под утро. Кажется, всю ночь не спал, но все равно, вместо того чтобы лечь и отдохнуть, разбудил и устроил нам незабываемое прощальное утро.
Потом Даня куда-то засобирался, мне вручил запасные ключи, велел отдыхать, а сам куда-то уехал, намекнув, что вернется вряд ли быстро, хорошо, если к вечеру.
Да-а, у нас уже была одна единственная ночь, теперь в копилке прощалтнон утро.
Долго отдыхать не стала, ввпила кофе, собралась, да и поехала домой. У меня там кошка беременная, некормленная – с холодами, Фурия все чаще предпочитает отсиживаться дома, да и с животом, наверное, особо не попрыгаешь.
Накормила свою пушистую красавицу, перерделась, а потом набралась решимости, глубоко вдохнула, выдохнула и позвонила отцу.
Надо же, ответил на вызов, еще и довольно быстро для него.
– Папочка, привет, – елейным грорском завожу я разговор. Все, теперь я самая послушная дочь во всем мире.
– Деньги, нужны, да? – сразу догадался отец.
О-о, папа, и ты даже не представляешь, сколько. Я сама плохо представляю.
– Мы можем встретиться и поговорить?
– Ну что же, давай. Я сам это хотел предложить.
Насторожилась. Если папа сам хочет со мной встретиться, то это, как правило, не предвещает ничего хорошего.
– Зачем ты это хотел это предложить? – с опаской уточняю я.
– А вот встретимсч и узнаешь. Сейчас вышлю за тобой машину. Жди.
В груди поселилось нехорошее предчувствие, но делать нечего. Жду машину. Даня, конечно, просил к отцу моему не обращаться, но это все же лучше вариант, чем рабство. Сразу представляю, как он весь такой закованный в цепи и жестком ошейнике склоняется перед мерзкой Кариной и ее папой. Фу-фу. Воображение, у меня, конечно, тоже с подвыподвертами.
Спустя час оказалась вместе с папой в ресторане. Скорее всего его ресторан, потому что официанты все бледные, напуганные, мегауслужливые и носятся с еами, как заведенные.
– Ну что, как дела, дочь? Как трудовая жизнь? – с усмешкой интересуется отец, но смотрит не на меня, а с прищуром следит за официантами, отчего те нервничают еще сильнее.
– Неплохо, – осторожно отвечаю я. Надо сначала отца задобрить. – Иду на повышение. Мне предложили место заместителя начальеика в отдела по связям с общественностью. С перспективой дальнейшего роста. Я согласилась.
– Что, узнали, чья ты дочь? – цинично хмыкает отец. – Тогда это
