была? — голос Романовского прозвучал хрипло.
Аврора вздрогнула от неожиданности. Включила свет. У камина зажёгся торшер.
В темноте гостиной Романовский стоял спиной к наглухо задёрнутому окну. Пахло алкоголем.
— Не всё ли равно? — смотрела она, как муж прикрыл глаза от слепящего света, потёр виски.
Деловой костюм. Белоснежная рубашка. Золотые запонки, что они выбирали вместе. Усталый вид. Бокал с коньяком в руке. Романовский словно приехал не с больницы, а с важной встречи.
— Мне — нет, — ответил он.
— Встречалась с Вадимом Воскресенским, подписывала документы у адвоката, заезжала на квартиру, гуляла. Сегодня очень тёплый вечер.
— И была у него, да?
— Да, — спокойно ответила Аврора.
Романовский дёрнул головой, словно ему давит воротник. Приподнял полупустой пузатый снифтер. Аврора, смеясь, называла бокал «сфинктер». Грея напиток в руке, давая ему подышать и насытиться кислородом, её муж пил коньяк только из таких, резко сужающихся кверху, «правильных» бокалов, особенность формы которых — содержимое не прольётся, даже если бокал опрокинется.
Словно глотнул не дорогой напиток, а горькую отраву, Романовский скривился.
— Да, — повторила Аврора. — У него на заводе. Ездила поблагодарить. Это же из-за Демьяна с меня сняли обвинение.
— Поблагодарила? — усмехнулся Романовский.
— Конечно, — проигнорировала Аврора его сарказм. — О чём ты хотел со мной поговорить? Антонина Ивановна сказала, ты ждёшь меня здесь.
Он показал на кресло. Аврора села, не желая спорить по мелочам. Металлические ножки сумки стукнули о пол.
— Мне предложили курс лекций в университете Дели, — Романовский сел в соседнее. Скрипнула кожа. — Ты полетишь со мной?
— В Индию?
Романовский кивнул. Аврора удивилась.
— А как же операция?
— Её не обязательно делать срочно.
— Но чем быстрее…
Романовский поморщился. Аврора осеклась.
— У тебя есть время подумать, — рассматривал он янтарную жидкость на дне бокала. На скулах играли желваки.
— Я не полечу. Это всё?
— Нет. Я хотел поговорить с тобой кое о чём ещё, — он допил коньяк и поднял на неё глаза.
— О чём же?
— О детях. — Муж смотрел на неё в упор.
— Я слушаю.
— Я… — Романовский набрал воздуха в грудь. Медленно шумно выдохнул. — В общем, это было несколько лет назад, — он сглотнул. — Я сделал вазэктомию.
— Вазо… Что? Ты перевязал семявыводящие протоки?
— Аврора, я врач! — Романовский резко встал. — Не надо сомневаться в моей профессиональной компетенции. Да, перевязал. Я тогда так испугался, что пошёл к Ошерову и покончил с этим раз и навсегда.
— Испугался чего? — Аврора вывернула голову, чтобы на него посмотреть.
Из тяжёлой плоской бутылки Романовский налил себе ещё коньяка.
— Помнишь, у тебя была задержка? Мы думали, ты забеременела. На самом деле нет, но уже какая разница. Я испугался и решил не рисковать.
— Ты решил? Ты! Не посоветовавшись со мной?
Он развёл руками.
— Я после неё поставила спираль!
Он тяжело, виновато вздохнул.
— Ну да, какая разница, что думаю я, — встала Аврора. — Главное, чтобы ничто не омрачало твою сексуальную жизнь, чтобы над головой дамокловым мечом не висела возможность обзавестись потомством. Не.. — она махнула рукой: и правда что уже теперь. — Говорят, стерильность делает ощущения ярче, а сексуальное желание сильнее. Вижу, не врут, — усмехнулась она.
— Ты же понимаешь, что это значит? — пропустил мимо ушей все её колкие замечания Романовский. — Естественным путём у нас не получится. Только ЭКО. Но я согласен. Согласен на ЭКО, на любые другие процедуры… Ошеров сказал, функция сперматозоидов сохранена. Поэтому я… Если нет и надо восстановить протоки, я восстановлю…
Он делал паузы, наверное, ждал, что Аврора его перебьёт, но она не сказала ни слова.
«Поэтому?.. Чёрт бы тебя побрал! Я же не могла забеременеть от тебя. Просто не могла. Никак. Никаким волшебным образом. Я беременна от Демьяна».
Она выдохнула.
— Аврора! — донёсся до неё голос Романовского словно с другой планеты.
— Нет, — она покачала головой. — Мне не нужны такие жертвы. Я их не стою и не приму.
— Ну, конечно, — хмыкнул Романовский. — Хочешь забеременеть от него, да? Мне назло? Ты сказала: я найду отца для своего ребёнка. Видимо, уже нашла? Я прав?
— Ты прав, — сухо откликнулась Аврора.
Романовский одним глотком выпил коньяк.
— Господи, Рора! — он болезненно мотнул головой. — Ты хоть знаешь, в чью постель ты прыгнула?
— Ты думаешь, мне есть до этого дела? Подошёл бы любой мужик.
— Любой, но не этот!
— А что с ним не так? — усмехнулась она. — По мне так он хорош. Очень хорош.
— Не смей. Не смей говорить, что я не устраивал тебя в постели.
— Ну, как тебе сказать. Мне просто сравнить было не с чем. А теперь есть.
Его словно перекосило. Авроре понравилось такое выражение его благородного лица. Она бы даже сказала: ему шло. Оно, как никогда, смотрелось настоящим.
— Дура ты, баба. Он же тобой воспользовался. Обещал мне отомстить и отомстил.
— Правда? Это чем же таким ты ему насолил, что он решил отомстить так, — она засмеялась.
— Неужели ты его не помнишь?
— Я? Теперь я его точно не забуду, но уверена, мы встретились первый раз.
— В том то и дело, что не первый. Он приходил шесть лет назад. В этот дом. Ты открывала ему дверь. Провожала до лестницы.
— И это всё? Память на лица у меня и правда неважная. Как, впрочем, и на музыку. Ну, допустим, он приходил, и что это меняет?
Романовский снова вернулся к бару. С громким звуком открылась пробка. Жидкость забулькала, наполняя бокал. Он сделал большой глоток, прежде чем ответить. Аврора первый раз видела, чтобы он вот так хоть и коллекционным коньяком, но откровенно напивался.
— Много лет назад у меня был роман с его матерью.
— Что? — Аврора покачнулась. В горле резко пересохло.
— Ну, так вышло, — развёл руками Романовский. — Не буду вдаваться в подробности. Это было очень давно. Я даже название городка не запомнил. Где-то под Тверью. Я тогда совсем потерял голову. Мы оба потеряли. А городок маленький, у всего есть глаза и уши. И её муж нас застал. Конечно, глупо было что-то объяснять,
