в лицо.
— Что теперь? — Тихо спрашиваю я. — София… и особенно Катерина, беспокоились о союзе и о том, что сделают короли, если мы останемся вместе. Катерина практически умоляла меня оставить тебя и вернуться на Манхэттен. В ее устах все звучало как угроза. Ты в опасности, Лиам? Мы в опасности?
— Я не хочу, чтобы ты волновалась, — мягко говорит Лиам, убирая волосы с моего лица. — Я буду беречь тебя, Ана, клянусь.
— Но как же ты?
— Завтра я собираюсь созвать собрание Королей, — объясняет он. — Я скажу им, что им уже слишком поздно подталкивать меня к женитьбе на Сирше, что я сообщил ей и ее отцу, что разрываю помолвку, и что я женился на тебе, и кроме того, ты уже беременна моим наследником.
Я тихо смеюсь над этим, ухмыляясь ему, когда его рука собственнически скользит по моему бедру.
— А что, если это девочка? — Спрашиваю дразня, и Лиам смеется.
— В таком случае, — говорит он, перекатывая меня на живот на мягком шезлонге и снова раздвигая мои ноги, — мне просто придется сделать так, чтобы ты снова забеременела как можно скорее, как только родится ребенок.
Я задыхаюсь, когда он снова толкает в меня свой твердый член, мои чувствительные внутренние стенки сотрясаются вокруг него, когда он входит по самую рукоятку, запуская руку в мои волосы и сжимая кулак, наклоняясь, целуя мой затылок, начиная входить.
Мне так чертовски хорошо. Его член заполняет меня идеально, только с хорошей стороны, почти слишком большой, заставляя меня чувствовать каждый дюйм, когда он погружается в меня снова и снова, долго и медленно, а затем быстрее, когда он одной рукой обхватывает мое бедро, откидывая мою голову назад, чтобы он мог целовать и покусывать изгиб моего горла. Я выгибаю спину, толкая свою задницу вверх и навстречу ему, встречая каждый толчок, и Лиам громко стонет. Он отпускает мои волосы, проводит руками по моей спине, талии и бедрам, а затем берет мои запястья, закидывает их мне за голову и толкает меня плашмя на диван, жестко трахая. Я вскрикиваю, мои мышцы сокращаются от удовольствия, пока он вонзает в меня свой член, посасывая нежную плоть моего горла.
— Я чертовски люблю тебя, Ана, — шепчет он. — Я люблю заниматься с тобой любовью, лизать твою сладкую киску, трахать тебя жестко и медленно, трахать твой рот, киску и задницу, каждый дюйм тебя. Ты совершенна для меня, вся блядь моя…
Затем Лиам выходит из меня, и я протестующе стону, но он уже поднимает меня, усаживает верхом на себя и откидывается на спинку дивана.
— Оседлай меня, Ана, — стонет он. — Я хочу смотреть, как ты кончаешь на мой член… — он стонет, когда я обхватываю рукой его ствол, направляя его между своих бедер, и снова опускаюсь на него. — Боже, это так чертовски хорошо…
Я никогда раньше не была верхом на нем.
— Ты такой красивый, — шепчу я, глядя сверху вниз на своего мужа, пока насаживаюсь на его член, сжимаю бедра вокруг его бедер и прижимаю руки к его груди. — Боже, с тобой так хорошо. Я собираюсь кончить, Лиам. Я собираюсь…
— Да, — рычит он, звук отдается эхом в его груди. — Кончай, моя хорошая девочка, да…
Я откидываю голову назад, выгибаюсь и прижимаюсь к нему, когда у меня начинаются спазмы, вращая бедрами так, что я могу чувствовать, как он трется о каждое чувствительное местечко внутри меня. Я чувствую себя невероятно, оргазм накатывает на меня волнами, когда я раскачиваюсь на нем, и я чувствую, как он хватает меня за бедра, прижимая меня еще крепче, когда он входит в меня. Я открываю глаза как раз в тот момент, когда слышу его стон, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышку чистого экстаза на его лице, когда его член начинает пульсировать, снова наполняя меня своей спермой, пока я верхом. Солнце отражается от золотого ободка на моем пальце, когда я провожу пальцами по его груди, задыхаясь от удовольствия, наблюдая за ним. В этот момент я думаю, что хотела бы, чтобы мы могли остаться здесь навсегда, занимаясь только этим, и чтобы никто больше не вмешивался.
Потом мы ненадолго засыпаем, греясь на солнышке, как домашние кошки, голышом в гостиной. Когда я наконец просыпаюсь, то слышу, как Лиам идет по крыше с подносом с едой в руках и халатом, перекинутым через руку, одетый только в плавки. Он выглядит великолепно, с обнаженной грудью, с блестящими на солнце волосами.
— Я принес нам немного еды, — говорит он с усмешкой. — И немного воды, — добавляет он, вручая мне мой атласный халат с короткими рукавами. Я пожимаю плечами и поджимаю под себя ноги, пока Лиам ставит поднос. Тут есть фрукты, крекеры, прошутто и сыр, и я тянусь за кусочком сыра и стаканом воды, который он протягивает мне.
— Что происходит? — Нервно спрашиваю я, пока мы едим, глядя на него. — Когда ты расскажешь Королям? Они просто примут это, вот так?
Лиам делает паузу.
— Я не знаю, — признается он. — Это будет неприятно, я знаю это, я нарушил клятву, данную перед Богом и другим королем, чтобы сдержать свою перед тобой. Насколько я понимаю, самый важную из всех, — добавляет он. — Будут последствия, но я готов заплатить за них.
— Какие последствия?
— Тебе не нужно беспокоиться об этом, Ана…
— Пожалуйста, расскажи мне. — Я поставила свой стакан, глядя на него. — Больше никаких секретов, помнишь?
Лиам вздыхает.
— Скорее всего, будет физическое наказание. Удары плетью за неуважение к О'Салливанам…
— Мы что блядь в средневековье?! — Я смотрю на него в полном ужасе. — Они не могут…
— Они могут, — уверяет меня Лиам. — Наши обычаи древние, как и наши наказания. Но Ана… — Он хватает меня за руки, пристально глядя в глаза. — Послушай меня. Это не имеет значения. Я бы принял любое наказание, чтобы быть с тобой, нарушил бы любую клятву, кроме той, которую я дал тебе сегодня вечером… тебе и нашему ребенку.
Он наклоняется вперед, нежно целуя меня.
— Со мной все будет в порядке, Ана. Я вернусь к тебе.
Я смотрю на него слезящимися глазами, сжимая его руки, когда страх холодными щупальцами обвивает мое сердце.
— Ты обещаешь?
— Да, — серьезно говорит Лиам. — Я всегда буду возвращаться к тебе, Ана. Это единственная клятва, которую я никогда не нарушу.
27
ЛИАМ
Я ожидал, что встреча королей будет неприятной, когда я ее созвал. Чего я не ожидал, так это увидеть там Луку и Виктора, которые ждали меня, когда я вошел в здание, с мрачными лицами.
— Что вы здесь делаете? — Не слишком любезно спрашиваю я, когда замечаю их. — Это вас не касается…
— О, но это так, —
