Из соседней квартиры Германа вышла какая-то женщина, зыркнула на меня так, что мне стало не по себе, конечно, моё лицо сейчас все в слезах, все красное. Утираю ладонями слёзы и хочу поскорее поговорить с Германом.
— Гер…?!
Оказавшись в его квартире, передо мной развернулось ужасное зрелище. Облокотившись на спинку дивана, с практически опустошенной бутылкой в руке сидел мой Герман. Пройдя немного дальше, увидела еще три пустых таких же.
— Любимый мой, что с тобой. Гер?
Подошла ближе, присела перед ним на корточки так, чтобы он смотрел в мои глаза. Господи… Его лицо. Оно такое же как у Игоря, правда у Германа намного меньше повреждений. Пальчиком аккуратно прохожусь по каждому синяку, стараясь не причинить боли. Неужели подрались между собой? Что выясняли? Неужели правда, неужели так Герман ему мстил за брата?!
— Зачем пришла?!
Его тон. Я не слышала никогда чтобы он так со мной разговаривал. И здесь мне становилось по настоящему страшно.
— Гер, что произошло? Почему ты в таком виде? Что у нас произошло? Что с Тимом? Ната… Она говорила такие ужасные вещи, что с ним?
— Зачем ты пришла?!
Сидела некоторое время и нежно гладила его по волосам, убирая влажные, растрепанные пряди с его лба.
— Пришла узнать что происходит? Ты не звонишь, не пишешь, не приходишь, что случилось? Это из-за брата? В какой он больнице, давай поедем к нему? Расскажи мне всё, пожалуйста. Синяки, это Игорь?
— Что с братом…?! Тебя больше это не касается… А у нас… Что у нас произошло?!
Он кое как поднимается на свои ноги, шатаясь и упираясь о барный стул, который его еле сдерживал, ухватив меня под локоть, он поднял на меня свои красные глаза.
— Я больше не люблю тебя Ульяна! Уходи, уходи навсегда! Уходи из моей Жизни!!!
Его сумасшедший взгляд проникал в самую глубину моей души, видя его пустоту и озлобленность, вся моя душа покрывалась болезненным пламенем, в котором я сгорала до тла. Не глядя на меня, он открыл бутылку с виски и сделал один огромный глоток.
— Что? Что ты такое говоришь?
Я стояла и просто не верила своим ушам, что он несет вообще?! Маленькими, неспешными шагами я осторожно подошла к нему ближе, аккуратно забрала бутылку и отставила её на барную стойку. Опустив голову, он шумно выдохнул. Почему он не смотрит в мои глаза?! Мягко обхватила его лицо своими дрожащими ладонями, заставляя сфокусировать свой взгляд на мне.
— Посмотри на меня.
Он упрямо не слушал меня, хватает в руки эту проклятую бутылку и снова заливает в себя эту гадость. Снова выхватила её и швырнула её на пол. Битое стекло буквально устелило весь ковер маленькими осколками и янтарной жидкостью.
— Хватит! Хватит заливать в себя эту отраву! Посмотри на меня!!
Мои глаза судорожно бегали по каждому его миллиметру лица пытаясь уловить каждую его эмоцию, я не понимала что случилось, за что, может я виновата, но в чем?
— Если действительно меня разлюбил, если действительно больше не нужна тебе… Скажи мне это прямо в глаза..
Поднимая на меня свои веки, он будто смотрел сквозь меня, словно не замечал моего присутствия в упор, боль до того была сильна, что невозможно было дышать. С большим трудом, но он это произнес.
— Я..
Сказал и замолчал.
— Тебя..
Он пытается мне сказать что больше не любит, что больше не нужна ему, а сама чувствую, как начинает болезненно щипать в глазах от этой безысходности.
— Больше не люблю!!!
Герман всматривается в мое лицо, а по спине пробегает неприятный леденящий холод, не веря в происходящее, слёзы уже во всю жгли мои ледяные щёки, но ещё сильнее болело и плакало моё разбитое сердце в которое сейчас будто гвозди забивали.
— Я не верю тебе, не верю!
— Я прошу тебя исчезнуть из моей жизни! Ты глухая?! Просто исчезни!
Я будто погружалась в солёное море со всеми своими многочисленными шрамами и царапинами которые проявлялись на моем разбитом сердце, меня как будто окунали в эту соль именно душой, а я медленно погибала от жуткой боли.
— Уверен в этом? Уверен, что сейчас хочешь чтобы я действительно исчезла из твоей жизни?
Приблизившись к нему, приложила свои ладони к его груди, ощущая его бешеный ритм сердца, а у самой в душе разгорался все сильнее адский огонь, сжигающий каждую клеточку изнутри заживо.
— Да! Я люблю Соню! У нас будет ребенок! А ты, это так…
Горько усмехается, уводя глаза в сторону окна, а его фраза меня оглушает. Пытаюсь принять все что услышала, но это словно происходит не со мной.
— Мое помутнение..
— Помутнение? Помутнение?!
Я срывалась на дикий смех. Серьезно?! Вот так просто?! Так легко от меня отказывается?! Не верила не в одно сказанное слово.
— Уходи, я прошу тебя, уходи!
Я стояла и смотрела в его такие родные, любимые глаза, слышала каждое слово что он только что сказал, а слезы с новой силой хлынули по моим щекам.
— Ну и каково это, так притворяться рядом с нелюбимым человеком? М? Как это целовать его, обнимать, говорить что жить без меня не можешь, ну? Скажи мне!
Меня будто рвали сейчас на части изнутри. Неимоверная боль в моём сердце не была физической, она была душевная, была настолько сильной, что терпеть уже её было невыносимо.
— Очень просто… Личная безотказная шлюшка, которая стала мне не интересна.
Хватаю его за ворот майки. Он еле стоит, шатается и кажется вот вот упадет, его взгляд проникает в самую душу. Не верю! Я же чувствовала его любовь! Чувствовала! Я хочу услышать правду, даже если станет ещё больнее.
— Ну что, нравится правда?! Нравится?!
Резко поднимаю свою руку и влепляю ему пощечину, в которую я вложила всю свою ненависть, боль, разочарование. Слезы с большей силой стекают по щекам, я словно нахожусь на тонущем Титанике, ещё пару ручейков и меня поглотит полностью эта соленая огромная волна. Она убьет меня… Я потону в этом океане из удушливых слез. Не сдерживаюсь, наношу ещё одну пощечину, а потом ещё и ещё… Словно одержимая самой безжалостной местью, не могу остановиться.
— Спасибо тебе, Громов! Спасибо за правду… Спасибо что сказал сейчас, пока все не зашло слишком далеко… Я надеюсь что когда нибудь моя душевная боль утихнет и я обязательно буду счастлива.
— Будешь…
На мгновенье закрыла глаза. Не хочу больше их открывать. Не хочу видеть ничего! Не его родного лица, не его красивых и любящих глаз. Тяжело… Мучительно саднит все, израненное сердце,
