— Тристан с ней? — спросила я. Мама кивнула. Мой разум начал восстанавливать упущенные детали, когда я посмотрела вниз на свое тело. Левый бок был забинтован, мое тело было покрыто кровью, моей и… — Таннер… Что случилось с Таннером?
Мама нахмурилась и покачала головой.
— Он не справился с этим.
Я повернула голову в сторону и уставилась в окно. Я не была уверена в том, что чувствовала — облегчение или полную растерянность.
— Можешь проверить Эмму? — спросила я. Она поцеловала меня в лоб и пообещала, что скоро вернется. Хотя я надеялась, что мама не будет спешить. Прямо сейчас мне было необходимо побыть в одиночестве.
Тристан
Я сидел рядом с кроватью Эммы, не сводя глаз с маленькой девочки, на долю которой выпало больше испытаний, чем любой другой пятилетке. Ее маленькие легкие работали с трудом, когда она вдыхала и выдыхала, ее грудь поднималась и опадала. Маленькие дыхательные трубки, прикрепленные к ее носику, приносили так много ужасных воспоминаний. Окружившие ее пикающие аппараты напомнили мне о дне, когда я в последний раз держал Чарли за руку.
— Она не Чарли, — пробормотал я самому себе, изо всех сил пытаясь не сравнивать две эти ситуации. Доктора сказали, что с Эммой все будет хорошо, просто нужно дать ей немного времени, чтобы она пришла в себя, но я не мог перестать волноваться и вспоминать прошлую боль моей души. Я взял ее маленькую руку в свою, придвинулся ближе к ее кровати и прошептал:
— Привет, Ток. Ты будешь в порядке. Я просто хочу, чтобы ты знала, что с тобой все будет отлично, потому что я знаю, кто твоя мама, и я знаю, как много ее силы живет в тебе. Так что ты продолжай бороться, ладно? Борись, и потом я хочу, чтобы ты открыла свои глазки. Мне нужно, чтобы ты вернулась к нам, Ток. Мне нужно, чтобы ты открыла свои глазки, — молил я, легонько целуя ее маленькую ручку.
Приборы вокруг нас начали пикать быстрее и быстрее. У меня в груди стало тесно, и я посмотрел вокруг.
— Кто-нибудь помогите! — позвал я, и две медсестры вбежали, чтобы увидеть, что происходит. Я встал и сделал шаг назад. Это не может снова произойти. Этого не может снова случиться…
Я отвел взгляд, закрыв рот рукой, и произнес молитву. Я не был набожным человеком, но я должен был попытаться, просто на случай, если Бог слушал в этот день.
— Тик, — прошептал тоненький голосок.
Развернувшись на каблуках, я поспешил вернуться к кровати Эммы. Ее голубые глазки были открыты, и она выглядела такой растерянной, такой потерянной. Я взял ее ручку в свою и повернулся к медсестрам.
Они улыбнулись, и тогда одна из них заговорила.
— Она в порядке.
— Она в порядке? — повторил я.
Они кивнули.
Она в порядке.
— Иисус, Ток. Ты напугала меня, — сказал я, целуя ее лоб.
Она прищурила глазки и легонько наклонила голову налево.
— Ты вернулся?
Я стиснул ее руку крепче.
— Ага, я вернулся.
Девочка открыла свой рот, чтобы начать говорить, но ее дыхание было тяжелым, и она начала кашлять.
— Дай себе время. Сделай глубокий вдох.
Эмма сделала, как я сказал, и легла назад на подушку, ее веки потяжелели.
— Я думала, что ты и Зевс ушли навсегда, как мой папочка.
Она почти засыпала, но ее слова разбили мое сердце.
— Я прямо здесь, приятель.
— Тик? — прошептала она, ее глазки оставались закрытыми.
— Да, Ток?
— Пожалуйста, не бросай нас снова.
Я сдавил переносицу и несколько раз моргнул.
— Не беспокойся. Я никуда не денусь.
— Зевс тоже?
— Зевс тоже.
— Обещаешь? — зевнула малышка, уже уснув, до того как я смог ответить.
Но я ответил, мягко прошептав в ее сны:
— Обещаю.
— Тристан, — я обернулся и увидел Ханну, которая стояла и смотрела на меня.
— Она только что проснулась, — сказал я, поднимаясь. — Она сильно измотана, но будет в порядке.
Облегчение наполнило ее глаза, и руки женщины прижались к сердцу.
— Слава Богу. Лиз проснулась и попросила меня прийти сюда и проверить ее.
— Она очнулась? — спросил я. Я начал идти к двери, чтобы увидеть Элизабет, но остановился, посмотрев на Эмму.
— Я останусь с ней. Она не будет одна.
***
— Ты не спишь, — сказал я, уставившись на Элизабет, которая смотрела в окно. Она повернулась ко мне, и маленькая улыбка появилась на ее губах.
— Эмма в порядке?
— Ага, — я подошел к ее кровати и сел рядом. — С малышкой все будет хорошо. Твоя мама с ней прямо сейчас. Как ты? — я взял ее руку, и взгляд Лиз опустился на наши пальцы.
— Я думаю, что в меня стреляли.
— Ты напугала меня до чертиков, Лиззи.
Она отдернула свою руку от моей. Крошечный вздох слетел с ее губ, и она закрыла глаза.
— Я не знаю, как справиться со всем этим. Я просто хочу пойти домой с моей маленькой девочкой.
Я потер рукой сзади свою шею, изучая Лиззи. Повязку у нее на боку. Ее покрытое кровью тело. Ее печаль. Я хотел заставить ее почувствовать себя лучше, я хотел заставить ее почувствовать, что она не одинока, но не был уверен в том, как это сделать.
— Ты можешь узнать, когда мы сможем уйти? — спросила она.
Я кивнул.
— Конечно, — я поднялся и остановился в дверях. — Я люблю тебя, Лиззи.
Ее плечи поднимались и опадали, прежде чем она отвернулась от меня.
— Ты не можешь любить меня просто потому, что в меня стреляли, Тристан. Тебе следовало любить меня до этого.
***
Эмму врачи отпустили раньше Элизабет, поэтому она отправилась домой с Ханой. Я не оставлял Элизабет до тех пор, пока ей не разрешили покинуть больницу. Когда настало время уезжать, Лиззи не стала отказываться от моего предложения подвести ее до дома, но она ни слова не сказала мне.
— Вот, позволь мне помочь тебе, — сказал я, выпрыгивая с водительского сиденья и бросаясь к пассажирской двери, помочь ей выйти из машины.
— Все нормально, — прошептала она, не желая моей помощи. — Все нормально.
Я последовал за ней в дом, и она сказала мне, что я могу уйти, но я отказался. Ханна и Эмма вместе спали в крошечной кровати Эммы.
— Тристан, правда, ты можешь идти. Все хорошо. Все хорошо.
Я задался вопросом, как много раз она может сказать эти слова до того, как поймет, что это ложь.
— Я просто пойду в душ и потом сразу в кровать, — она пошла в сторону ванной и сделала глубокий вдох, вцепившись в дверной косяк. Ее тело ослабло, и я бросился к ней, чтобы поддержать. Она оттолкнула меня от себя. — Ты мне не нужен, Тристан. Мне и без тебя хорошо, — произнесла она холодно. Но за ее тоном я услышал больше страха, чем чего-то еще. — Мне никто не нужен, кроме меня и моей маленькой девочки. Мы в порядке, все хорошо, все хорошо, — она мягко говорила, держась за мою футболку, чтобы удержаться от падения. — Я… Я… — она заплакала, и я притянул ее ближе к своему телу. Она плакала в мою футболку. — Ты бросил меня.
