— У нас ушло четыре дня, чтобы получить материал по Кате Крофт, который мы имеем. Я не верю, что за такой срок, начиная с нуля, любая другая газета смогла бы собрать всю ту информацию, которая у нас есть к настоящему моменту, — сказала она наконец. — Но я все-таки хотела бы пока оставить этот снимок. Предложи ему тысячу.
Родди с презрением отверг это предложение и был настроен забрать фотографию, если ему не заплатят три тысячи.
Об этой сумме не могло быть и речи, поэтому Лиз с неохотой согласилась вернуть снимок.
В отделе новостей Белинда шептала, сочувственно глядя на Тони:
— Ты хочешь сказать, она не пропустила эту великолепную статью? Только из-за своей проклятой подруги?
Он кивнул.
— Но это потрясающая статья, и в конце концов ты над ней основательно поработал.
По тому, как она глядела на Тони, широко открыв влажные от сопереживания глаза, можно было понять, почему ее называли его крошкой.
— Думаю, статья должна дойти до широкого читателя, — ответил он ей, глядя в эти по-собачьи преданные глаза. И улыбнулся, наблюдая, как она стала подниматься по лестнице в опустевший офис «Санди кроникл», чтобы позвонить независимому репортеру Хамлину.
Через двадцать минут Родди Хамлин был замечен в отделе новостей «Санди гэзетт», давнего соперника «Кроникл», выторговывая солидный гонорар за фотографию женщины на Роланд-Мьюс. Эта сумма возросла, после того как он узнал имя этой женщины, а также владельца того дома, в который она собиралась войти.
Благодаря Родди стая журналистов «Гэзетт» сорвалась с привязи и бросилась на Роланд-Мьюс в поисках свидетелей. Одна девушка-журналистка отправилась в Южный Лондон к родителям Кати. А телефонистки обзвонили всех ее знакомых. Главный репортер совершил бесплодный визит в больницу, где Хьюго Томас успешно выздоравливая. А их политический обозреватель получил инструкцию связаться с Дейвиной Томас, после того, как будет накоплен предварительный материал.
Когда Тони сообщили, что его вызывают в кабинет Лиз, он все еще был взбешен. Сердито открывая дверь, он спрашивал себя, сколько времени ему осталось терпеть все это и когда вернется из отпуска Чарли. Если руководство газетой будет вестись подобным образом, будет лучше, если Фергус отзовет Чарли назад, думал Тони.
К неожиданности Тони Лиз сидела не за редакторским столом, а в дальнем углу дивана.
— Тони перед тем, как говорить мне, насколько ты рассержен, позволь мне объясниться. Во-первых, я совершенно уверена, что у Кати нет и никогда не было романа с Хьюго Томасом.
— А как же письмо в мусорном контейнере? Оно было написано недавно, на сценарии программы для прошлой пятницы. Как же счета за телефон? Мы их видели. И как насчет человека, видевшего ее на Мьюс?
— Мне известно про телефонные счета, — Лиз импровизировала. — На «TB-Утро» собирались снять документальный сюжет про Дейвину Томас, и Катя занималась этим делом. А письмо, очевидно, было написано кому-то другому и было оставлено в доме после обсуждения сценария. — Лиз видела, что она его не убедила. — Я понимаю, что появление в полночь на Роланд-Мьюс наталкивает на мысль, что у Кати роман с Хьюго Томасом, но это не так.
— Тогда к кому она собиралась? — спросил Тони.
— Я не знаю, — солгала Лиз.
Тони нелегко было обвести вокруг пальца.
— Я не думаю, что сейчас нам следует прекратить работу над этой статьей. Катя знаменита, и нашим читателям понравится такая загадочная история. Я послал Барри вытянуть чего-нибудь у Хьюго Томаса. Почему бы нам не подождать, с чем он вернется?
Чтобы Тони оставил Катю в покое, нужно было переключить его на работу над другой сенсацией. Но у них осталось очень мало времени.
— Тони, мне намекнули про одного человека, который давал сведения, послужившие причиной тех скандалов с членами парламента. Это женщина. Она замужем за членом парламента и работает в палате общин секретаршей своего мужа.
Тони перестал расхаживать по кабинету.
— Вы хотите сказать, это действия оппозиции? Они затеяли грязную игру, но как мы сможем это доказать? — поинтересовался он. — Что вы еще знаете, что позволило бы нам начать работу?
— Помнишь ту женщину, от которой мы узнали про министра и его беременную советницу? Нас тогда смутило то обстоятельство, что она не просила денег.
— Да, она потом еще раз позвонила в отдел новостей, чтобы убедиться, что ее информация пригодилась, — вспомнил Тони.
— Тогда нам показалось, что она это сделала из моральных или религиозных побуждений, но, похоже, за этим стоят политические мотивы, — сказала Лиз.
— Черт, я слышал про грязные игры, но я всегда думал, что оппозиция ими не занимается, им ведь не меньше, чем правительству, есть чего скрывать.
— Теперь постарайся сохранить присутствие духа. Кажется, это жена члена парламента правящей партии.
— Черт побери!
Теперь Лиз завладела вниманием Тони. В нем возобладал профессиональный инстинкт, и личная неприязнь была на время забыта. Лиз кратко изложила ему результаты работы Эндрю и задание, которое она дала Маку.
— Я позвоню Маку, — сказал Тони. — Нам нужно записать на пленку обеих жен. Мы распорядимся, чтобы кто-нибудь поговорил с ними и записал их голоса. Можно сделать вид, что мы собираем материал для какой-нибудь статьи. — Тони озарило вдохновение. — Я найду голосового эксперта, который выберет из этих двух записей ту, что соответствует голосу звонившей нам женщины. Слава Богу, Вера сохранила запись ее телефонного разговора. И я скажу Джеффу, чтобы он раздобыл фотографии этих двух семейств, они могут понадобиться, — добавил явно взволнованный Тони.
— Отлично. Спасибо. — Лиз решила, что стоит доверить ему большее. — Позволь мне задать тебе вопрос. Если бы ты потерял свою репутацию, положение в правительстве, зарплату, машину с шофером, практически потерял свою жену и семью, ты помог в поисках того, кто указал на тебя?
Тони внимательно следил за ходом мысли Лиз.
— Да, неплохая идея, но мы пытались выведать у членов парламента, замешанных в скандалах, кто мог дать о них нежелательные сведения. Они не имеют представления.
— Предположим, мы снова обратимся к ним, теперь уже с двумя именами потенциальных предательниц, — сказала Лиз. — Тогда их память может заработать.
— Великолепная мысль, Лиз.
Лиз почувствовала себя лучше, когда Тони встал на ее сторону. Как и большинство женщин она ненавидела склоки.
В Уорикшире репортер агентства новостей быстро исключил жену одного из членов парламента из списка подозреваемых. Никому, кроме премьер-министра, не было известно, что этот депутат страдал от атеросклероза, заболевания, которое развиваясь поражает нервную систему. После следующих выборов он уже не вернется в Вестминстер. Вероятность того, что его жена — источник утечки информации, была чрезвычайно мала. Но тем не менее репортер из «Кроникл» позвонил ей и записал ее голос.
Тем временем Мак назначил встречу и уже ехал к дому оставшейся подозреваемой.
Филип Берроуз, член парламента, популярный в своем округе политик, личный парламентский секретарь министра здравоохранения, был свободен от дел, так как находился в двухнедельном отпуске. Подрезая розовые кусты с Розмари, своей трудолюбивой женой, он терпеливо выслушивал ее жалобы на дорожные пробки, плату за дом и шумных соседей.
Зачем это журналисту из «Санди кроникл» понадобилось встретиться с ними у них дома, да еще в субботу, недоумевал Берроуз.
К настоящему моменту в «Гэзетт» сложили вместе столько частей головоломки, сколько требовалось их юристу.
Репортер, посланный допросить родителей Кати, получил теплый прием и чашку чая. Мистер и миссис Крофт привыкли к визитам журналистов, которые писали статьи про Катю, и обычно с удовольствием рассказывали им про Катины призы по плаванию и домашних животных, которые у нее были в детстве. Хотя в этот раз дочь их предупреждала, они оказались неподготовленными к агрессивным вопросам журналиста на сексуальную тему и очень расстроились. Вторую чашку чая репортеру не предложили.
Но записи интервью с обитателями Роланд-Мьюс доказывали, что Катя входила по меньшей мере два раза в дом Томасов.
Жена дипломата из дома напротив сообщила обрадованному сотруднику «Гэзетт», что видела, как Катя выходила в четыре утра из того дома на Роланд-Мьюс, видимо, направляясь на телестудию. Успех, которого добивались журналисты «Гэзетт», пришел, когда домработник-филиппинец Томасов за сумму, равную своей месячной зарплате, впустил в дом на Роланд-Мьюс обаятельную девушку-журналистку. Донельзя довольный он даже вынул из холодильника бутылку шампанского и минеральную воду.
— Пусто, насчет еды всегда пусто, — сокрушался сей страж.
