Сперва ей показалось, что она спит. Ее глаза были закрыты, а рука, подсоединенная к капельнице, безжизненно висела. Он сел на стул подле ее кровати. Мертвенно-бледный цвет лица Касси, ее неровность дыхания ужаснули его. Он не хотел ее будить, но чисто машинально взял ее руку.
– Привет, – с удивлением услышал он тихий голос. – Что случилось? У тебя такой напуганный вид.
– Касси, милая, – пробормотал он, сжимая ее пальцы. Слова застряли у него в горле – ее щека была расцарапана, под глазом чернел синяк.
– Скажи мне, что с ним? – спросила она взволнованно. – Мне здесь никто ничего не говорит. Его поймали?
– Какое счастье, что ты жива, – прошептал Джесон. – Я все расскажу тебе потом, – добавил он, – тебе нельзя волноваться. А сейчас, быть может, ты поспишь?
Она еле заметно кивнула и действительно заснула очень быстро.
Когда он пришел к ней вечером, вид у нее был уже гораздо более бодрый. С улыбкой протянул он ей букетик поздних ноготков из сада.
– Это мне следовало бы преподнести тебе цветы, – сказала она. – Доктор сказал, что именно ты спас мне жизнь.
– Да, нет. Приехала скорая помощь.
– А доктор говорит, что, если бы не ты, они не успели бы ничего сделать. Но я совершенно ничего не помню, кроме того, что, наконец, научилась плавать.
– Ты, пожалуйста, только не обижайся, Касс, но, судя по твоему виду, тебе еще долго придется приходить в себя.
Она улыбнулась, а потом спросила серьезно:
– Его больше нет?
– Да.
– Я знала. Я поняла это, как только очнулась. Была ночь и очень тихо, светила серебристая луна в окне, и я почувствовала вдруг такое успокоение, что подумала: или я умираю, или Магнуса больше нет на свете.
– Его убил в перестрелке полицейский. Он умер сразу. Мне очень жаль, Касси.
– А мне – нет. Конечно, нехорошо так говорить, но ведь он оказался убийцей.
– Я знаю, Касси. Шейла мне все рассказала.
– Шейла!? Но он же сказал мне, что убил ее?
– Он хотел это сделать, – ответил Джесон, целуя ее руку. – К счастью, пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца. Она сейчас в больнице Рузвельта, и ей гораздо лучше. Последний раз, когда я звонил туда, медсестра сообщила мне, что она проклинает всех на свете, твердит, что если они будут кормить ее и дальше такой бурдой, то она загнется.
– Да, это очень на нее похоже. Значит, это Шейла сказала тебе, где я?
– Да, и зачем ты туда отправилась, тоже.
– Она рассказала тебе о Фелиции? От чего она умерла?
– Да, несколько слов. Но я-то дурак, сам должен был давно догадаться. Видишь ли, незадолго до смерти Миранда стала обвинять меня в том, что это я убил девушку. Я страшно вспылил, мы жутко переругались. А когда она погибла, я чувствовал себя виноватым. Мне казалось, что она была в бешенстве и поэтому потеряла способность контролировать ситуацию и попала в аварию.
«Значит, об обстоятельствах смерти Миранды он еще ничего не знает», – подумала Касси и спросила:
– И все это время ты чувствовал себя виноватым в ее смерти?
– Да, и поэтому не мог говорить с тобой об этом. Представляю, что ты обо мне думала…
– Нет, ты вряд ли себе это представляешь, любимый, – сказала она, поднося к губам его руку. – К тому же ты еще не знаешь всей правды…
– Магнус был прав только в одном, – проговорил, наконец, потрясенный ее рассказом Джесон. – Я действительно перестал любить Миранду, почти сразу же после свадьбы. Она не хотела, чтобы мы заводили ребенка. Твердила, что не готова еще к этому, что я хочу сломать ей карьеру и все такое прочее. Именно тогда я и разочаровался в ней. С большим трудом удалось мне отговорить ее от аборта. Я пообещал, что буду во всем ей помогать, найму сколько угодно нянек. Думаю, она согласилась только потому, что боялась развода. Но при этом постоянно повторяла мне, что я тиран.
– Я ничего этого не знала…
– Конечно, я тоже был перед ней виноват, – продолжал Джесон. – Я слишком многого от нее требовал. А у нее были свои собственные планы, она иначе видела мир. Ее прельщала только блестящая карьера. А я-то надеялся, что рождение ребенка ее изменит. Куда там! Она и бедную маленькую Хивер сделала орудием против меня. Позволяла ей делать то, что не разрешал я. Мы перестали быть нормальной семьей, но развода она не хотела. Сказала, что, если я подам на развод, она уничтожит меня. Но когда к нам на Пасху приехала ты, я понял, что так дальше жить нельзя, и перестал бояться даже огласки.
– Но почему?
– Потому что я полюбил тебя. И чем сильнее становилась моя любовь к тебе, тем сильнее я ненавидел Миранду. Ее убил Магнус, Касси, но в душе я убил ее гораздо раньше, чем он.
За те две недели, что Касси пролежала в больнице, у нее было предостаточно времени для того, чтобы обо всем хорошенько подумать. Хотя ей становилось все лучше и лучше, врачи запретили ей выходить на улицу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы ей было неуютно в палате. Вся комната была заставлена букетами цветов, которые каждый день приносили ей друзья и коллеги. А за окном переливалась всеми красками золотая осень. По утрам Касси жадно прочитывала свежие газеты, смотрела теленовости и бесконечно долго беседовала по телефону с Шейлой, которая страшно тяготилась своим пребыванием в Рузвельте. По два раза на дню Касси звонила Джесону и Хивер. А вечером время пролетало совсем незаметно – около нее был Джесон.
– Ты, наверное, ужасно замотался, – сказала она однажды, увидев мешки у него под глазами.
– Ничуть, – ответил он, беря ее за руку. – Ты же знаешь, как я люблю гонять на мотоцикле. А дороги в это время года почти пустые. Но позднее, когда он открыл книгу и стал ей читать – развлечение, придуманное им, чтобы как-то ее развлечь, – она заметила, что у него слабеет голос, и слипаются глаза.
Она радовалась возможности узнавать его через те книги, которые он ей читал. Она постоянно жила ожиданием той минуты, когда вновь увидит его, услышит его голос. Ей хотелось знать о Джесоне все: что его волнует, о чем он думает…
А это было не так-то просто: Джесон упрямо избегал разговоров на «печальные» темы, ссылаясь на запрет врачей. «Об этом мы поговорим, когда ты поправишься», – повторял он. И потому все их разговоры вертелись в основном вокруг Хивер и ее нового маленького приятеля – щенка Сатчмо, которого Джесон подарил дочке, чтобы она меньше тосковала по Касси. Он с увлечением рассказывал о том, как Хивер играет с ним целые дни, водит на прогулку, как к ним приходят толпами ее подружки повозиться со щенком. И Касси чувствовала, что Хивер очень по ней скучает, хотя Джесон прямо об этом ей не говорил. Он вообще старался, чтобы она только смеялась. Даже книги он подбирал для нее веселые, развлекательные, полудетские.
