Но, как же я ждала, чтобы он вернулся.
Я закрыла глаза, пытаясь отогнать страх и сомнения, которые закрадывались в разум всякий раз, когда думала о его возвращении домой. В моем первом текстовом сообщении, когда он возвращался в Лос-Анджелес, было сказано: если еще будешь хотеть меня, ты знаешь, где искать. Это сообщение все еще оставалось в силе. Риск был моим единственным. Я верила, что принадлежу ему. Я могла только молиться о его возвращении в Саутволд, по тому что теперь двое ждали его возвращения домой: наш малыш в моем животе и я.
Но мы могли подождать еще.
Пока Риск сам не решит приехать. И оставался еще вопрос: пойдет ли ему на пользу возвращение в Саутволд? Я ни за что не собиралась связываться с ним и сообщать, что беременна, потому что знала — он прилетит в Англию ближайшим рейсом. Если он решил не возрождать наши отношения, мне будет адски больно, но я выживу. О том, что у нас будет ребенок, мне хотелось рассказать ему только после того, как он примет свое решение. Не желаю, что бы эта новость повлияла на его выбор. Если бы Риск захотел жить без меня, это была бы уже моя проблема, с которой необходимо будет разобраться. Я знала — он никогда не отвернется от своего ребенка.
Незнание — тревожило. У меня не было особо много времени, ведь дело касалось растущего в моем животе ребенка.
— Боже, — произнесла я, подняв глаза в небо. — Подай мне знак… что-нибудь, что угодно. Просто дай намек на то, что мне нужно сделать, пожалуйста.
Волны, бьющиеся друг о друга под пирсом, были моим ответом… пока мне не ответил голос.
— Какой знак ты ищешь, Вишенка? Может быть, я смогу помочь в поисках.
Время остановилось. Я медленно обернулась, испугавшись, что мне почудился его голос и остолбенела. Он стоял в нескольких метрах от меня с большими пальцами, в карманах черных джинсов, в черных ботинках и футболке Nirvana с дырками, а копна белокурых волос слегка завивалась на концах.
Потрясающий. Счастливый, здоровый, улыбающийся… мой Риск.
— Риск. — Я положила руку на грудь. — Я как раза думал о тебе.
— Знаю.
Я только моргнула.
— Правда?
— Да, — кивнул он. — Пирс, море и я — вот три твои любимые вещи. Ты всегда думаешь обо мне, когда смотришь на море.
Не помню, чтобы когда-нибудь говорила ему это. Не важно. Это же все равно правда.
— Ты действительно здесь.
— Я действительно здесь. Я был бы здесь еще пару недель назад, — сказал Риск. — Но мне нужно было уладить кое-какие дела.
— Правда?
— Да, — ответил он. — Понимаешь, я покупал землю рядом с пляжем, чтобы построить новый дом.
Боль пронзила мою грудь.
— Ты строишь пляжный домик? — Нервно сглотнула. — Счастливчик. Где-нибудь в хорошем месте?
— В очень хорошем месте.
Решив, что он не хочет говорить, где находится это место, я не стала настаивать.
— Как получилось, что ты тут, на пирсе?
— Видел, как ты шла от своего коттеджа сюда около получаса назад… Решил подойти и поздороваться.
Я смотрела на него, а он на меня.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Нет. Никто не знает, что я здесь, кроме Нолана и ребят. Он взял на себя работу Криса на время. Они внизу у входа на пирс. Джейкоб и Тобиас сказали, что будут отпугивать всех, кто захочет прогуляться здесь.
Я моргнула.
— Но на пирсе уже есть люди. Я прошла мимо двух рыбаков и несколько человек наблюдали за закатом ближе к сувенирным магазинам.
— Отлично, — усмехнулся Риск. — Парни не позволят никому, кто выглядит так, будто ему платят за съемку, следовать за мной на пирс… удовлетворена?
Я усмехнулась.
— Тебе следовало просто начать с этого.
— Возможно, — улыбнулся Келлер. — Как ты держишься?
Красивое лицо мамы промелькнуло в голове.
— Некоторые дни хуже других, — честно ответила я. — Сегодня чувствую себя спокойно. Могу думать о маме, улыбаясь. Вчера не могла дышать от боли так скучала по ней. Это вызвало приступ, но Майкл был со мной, так что всё в порядке. Завтра? Кто знает. Неизвестно, что я буду чувствовать, пока не проснусь.
Беспокойство отразилось на лице Риска.
— Как у тебя дела? — поинтересовалась я. — Ты выглядишь изумительно, Риск.
Он действительно выглядел намного здоровее, чем когда мы виделись в последний раз.
— Четыре месяца трезвости, — сказал Риск, дотрагиваясь до монеты, которая висела у него на шее. — Это второй раз, когда получаю эту монету, но знаю, на этот раз она будет моей последней.
— Я так горжусь тобой. Искренне рада за тебя, родной.
— Фрэнки, — он засунул руки в карманы. — Прости меня за все, что сделал, за причиненную боль. Произошедшее на «Уэмбли»… Ненавижу себя за это.
— Не надо, — велела я, решительно направляясь к нему, пока не оказалась в нескольких сантиметрах. — Ты уже извинился. Мы не можем изменить того что произошло. Я знаю, что тебе жаль и ты не хотел причинять мне боль. Понимаю, в тот момент ты даже не осознавал, что мы находимся на сцене, твой разум был занят осознанием того, что я сделала. Там, на сцене, в тот момент, тебя медленно убивала мысль, что я не слышала ни одной песни. Знаю, что ты говоришь через свои песни… я не могла послушать их до концерта, поскольку слишком боялась услышать, что ты хотел сказать.
Печаль в глазах Риска не давала покоя.
— Могу я тебе кое-что сказать?
Он кивнул.
— Я поклялась, что забуду тебя, когда убежала со стадиона, — сказала ему. — Когда уезжала из Лондона, пообещала себе, что просто вычеркну тебя из своей жизни, чтобы научиться дышать без тебя, но не смогла.
Он выдохнул. Боже, отец моего ребенка выглядел таким испуганным.
— Потому что ты любишь меня, хотя эта любовь причиняет боль?
— Потому что любить тебя — удовольствие, которого я желаю на всю жизнь.
— Почему? — спросил он. — После всего через что я заставил тебя пройти?
— Потому что ты — мой риск, и я молюсь, чтобы быть твоим.
Он придвинулся ближе и положил руки мне на плечи.
— Так и есть, Фрэнки. Это всегда была ты, с тех пор как мне исполнилось тринадцать. Только ты.
— Значит, ты принял решение? — спросила я. Живот скрутило в ожидании решения.
— Я стою перед тобой, не так ли?
— Мне нужно услышать, как ты это скажешь. — Я положила руки ему на талию. — Мне нужно услышать от тебя, что ты хочешь меня, правда. Что выбираешь меня.
— Я хочу тебя. Я выбираю тебя. — Его руки переместились к моему лицу. — Боже, женщина, я хочу тебя на всю жизнь.
Слезы наполнили мои глаза.
— Хорошо, потому что у меня есть вторая причина, по которой мне действительно нужно было это знать.
— Что ты имеешь ввиду?
Не хотелось затягивать разговор, поэтому сказала прямо.
— Я беременна, — сказала я, глядя в его расширяющиеся глаза. — Прости, понимаю, что это последнее, что сейчас нужно тебе в жизни, но скрывать не хочу. Это твой ребенок.
— Ребенок? Ты беременна моим ребенком? — прохрипел Риск. — Он — это значит мальчик?
Я кивнула, чувствуя, как в горле образовался комок.
— На прошлой неделе ходила на УЗИ, и врач по ошибке назвала мне пол, но я не жалею, что узнала. Да, у нас будет мальчик.
— Сколько ты беременна? — Риск посмотрела вниз. — Я имею в виду, на каком сроке?
Я обтянула тканью своего летнего платья растущий маленький животик.
— Сегодня девятнадцать недель и три дня, — ответила ему. — Нам почти пять месяцев. Я должна родить девятнадцатого декабря.
Риск ничего не сказал, но выглядел бледным.
— Я узнала об этом только через несколько недель после Лондона, когда ты уже был в реабилитационном центре. Не хотелось разрушать твой прогресс. Мучилась вопросом как сказать тебе об этом. Нельзя же просто написать что-то настолько важное в сообщении… Признаюсь, меня подмывало сказать Мэю, чтобы он рассказал тебе… но я рада, что сейчас ты просто появился здесь.
— Фрэнки. — Его голос был едва слышен. — Чёрт. Я не могу думать.
— Всё в порядке, — сказала я. — Понимаю, это шок. Закрой глаза.
