с папой из-за Мейхера я не хочу, поэтому пытаюсь балансировать. Иду на уступки со всех сторон. Папа ввел комендантский час, по которому в десять я должна быть дома. Даже на выходных. Он не скрывает, что особого доверия к Арсу у него нет. Наверное, именно поэтому я пытаюсь выстроить с Арсом дистанцию. Понять, насколько серьезно он ко мне относиться, готов ли хоть немного поступиться своим принципам и желаниям.
Я должна быть уверена в нем, но если честно, держать эту самую дистанцию с каждым днем становится все труднее. За две недели, что мы в отношениях, я старалась узнать Арса получше. Мы много разговаривали.
Арс любит экстремальные виды спорта, что, конечно, не удивительно, делает странные, но по-своему милые комплименты, из которых я убедилась, что раньше он никому ничего подобного не говорил.
Он рассказал мне много интересного о киноиндустрии, потому что по многу часов еще с детства проводил на съемочных площадках. Чем дольше я нахожусь с ним рядом, тем больше хочу его узнавать.
Мы максимально разные. Честно говоря, за это время нашлось вообще мало вещей, которые бы нравились нам обоим. А мне очень хочется, чтобы их было больше. Я хочу посмотреть, как он живет, потому что сам он о себе рассказывает немного.
Мейхер самый отстраненный человек в моей жизни, честное слово. Но, несмотря на это, с каждой прожитой минутой я влипаю в него все сильней и сильней.
Он — мой первый поцелуй. Он — моя первая серьезная симпатия. Он — мой личный демон-искуситель.
Мне кажется, что я отношусь ко всему, что между нами происходит серьезнее, чем нужно, но не могу иначе. Да и не понимаю зачем…
Если это и не любовь, то точно большая симпатия. Нет! Влюбленность. Первая. Настоящая. Искренняя. Может быть, на всю жизнь, как у моих родителей. Так ведь бывает, я точно знаю.
* * *
В пять я прощаюсь с мамой, и прихватив с собой куртку, выхожу на улицу. Машина Арса уже стоит за нашими воротами.
Машу Владу рукой и забираюсь на заднее сиденье. Как только я оказываюсь внутри, Арс закрывает обзор водителю на нас перегородкой, и мы сразу обнимаемся. В школе мне дискомфортно проявлять чувства, кажется, что все как-то не так смотрят, может быть, даже осуждают или сплетничают. Играть на публику, и бесить Арса фразами типа «моя любовь» — было весело. А как только все стало серьезно, мое отношение к происходящему изменилось. Пока мне достаточно того, что мы ходим за руки.
— Ой, я же хотела спросить, — немного отстраняюсь, чтобы заглянуть Арсу в глаза, — а Марата дома, случайно, не будет?
— Зачем он тебе?
— Мы давно с ним не общались, — жму плечами, заметив, конечно, что Арс напрягся.
— Без понятия. Мы дома редко с ним пересекаемся теперь.
— Ладно. Кстати, как сделаем доклад, можно будет посмотреть один сериал, — тянусь за телефоном.
— Ок.
Мейхер кивает и отворачивается. Пару минут сидим в тишине, больше я не выдерживаю.
— Что-то не так? — сжимаю его пальцы в своей ладони.
— Зачем тебе ко мне в гости?
Моргаю. Пытаюсь быстро сформулировать ответ, но Арс так смотрит, что у меня из головы вылетают все буквы и составить ни одного предложения просто не получается.
Он нервничает? Злится? Не понимаю.
— Можем в кафе пойти, — перехожу на шепот. — Ну или отвези меня обратно.
— Слушай, в моем доме нет ничего общего с твоим, Майя. Тебе там не понравится.
— Почему?
— Потому что.
Почему мне не понравиться, я так и не понимаю, ни в машине, ни у Арса дома.
Мейхеры живут в гигантском трехэтажном особняке, с такой же гигантской, прилегающей к нему территорией. Дом просто кишит обслуживающим персоналом.
— Направо и на лестницу, — Арсений касается моей спины. Направляет. — Третий этаж. Или можно лифтом.
— Давай лучше пешком, — улыбаюсь ему и рассматриваю обстановку вокруг. — У вас красиво. И просторно. Очень просторно.
— Сюда, — тянет меня за руку к двери.
Переступаю порог следом за Арсом. Его спальня раза в три больше моей. Хотя, если учесть, что весь этаж отдан ему и Марату, было бы глупо рассчитывать на меньшее.
— У тебя всегда так чисто? — скольжу подушечками пальцев по крышке стола.
— Нет, — Арс стоит у меня за спиной. Чувствую, что ухмыляется. — Реня сказала, что раз будут гости, нужно прибраться.
— Реня?
— Регина. Она наша бывшая няня.
— А моя мама всегда так переживала, что везде таскала маленькую меня с собой, — смеюсь и слышу звук дверной защелки.
Оглядываюсь. Арс отошел абсолютно бесшумно и теперь надвигается прямо на меня. Смотрит так, что колени подгибаются. Прячу руки за спину, нервно переступая с ноги на ногу.
— Ты же не думала, что мы снова будем болтать, правда? — прижимает к стене, стягивая резинку с моих волос.
Не думала? А разве должна была?
Я не ожидала такого напора. Не ожидала, что Арс с разбега решит нанести удар по моей стене, которой я выстроила между нами небольшую дистанцию.
Мысли в голове — назойливый рой пчел. Виски больше не стягивает от тугой резинки, которой был собран хвост, и я чувствую облегчение. Секундное, но оно все же проскальзывает.
Арс тянет воздух где-то над моим ухом, и кожа в этот же миг покрывается мурашками. Запрокидываю голову. Во все глаза на него смотрю. Они у него снова почернели. Кажется, будто зрачок смешался с радужкой. Цвет крепкого кофе, горечь которого тут же селится на языке.
Смотрю и забываю, как дышать, двигаться. Мы тут совсем одни. Я сама, можно сказать, добровольно, загнала себя в этот капкан. Как же теперь держать дистанцию? Как же продолжать быть отстраненной?
Не думала? Нет, я не думала.
Все мои мысли сейчас, и последний две недели порхают где-то высоко над землей. Они приторные и розовые-розовые, как ненавистная сладкая вата. С одним лишь нюансом — она тает под лучами солнца, а я под напором Арса.
Мой разум словно больше мне не принадлежит. Мне нравятся его прикосновения. Его поцелуи. Его напор. Он сам. Мне нравится все, что с ним связано. Смотрю на Арса все тем же завороженным взглядом, и шепчу:
— А что мы будем делать?
Вижу, как у него дергается кадык. Мейхер напрягается не меньше моего. Его пальцы на моей талии становятся деревянными, потому что, когда я касаюсь их своими, Арс никак не реагирует.
С трудом совершаю вдох. Глубокий и громкий.
— Ты снова не сказал мне ни одного комплимента, — продолжаю тихонечко бормотать и вдруг осознаю, что мы не разулись.
