— Что же стало последней каплей? — тихо спросили Кэрол.
— Не знаю. Может быть, еще одна моя ложь, еще одна отсрочка. Однажды утром ты просто начала укладывать вещи. Я так и не развелся с Арлетт, больше не обращался к адвокатам, к тому же мне предстоял новый срок в Кабинете министров. Я пытался все объясню но ты не стала меня слушать. Меньше чем через неделю ты уехала в Штаты вместе с детьми, даже не дождавшись, пока закончится учебный год в школе у Энтони Я сам отвез вас в аэропорт и посадил в самолет. У трапа — дети были уже в самолете — мы оба заплакали, и ты сказала, чтобы я позвонил тебе, если я разведусь. Но я так и не развелся. И продолжал работать в правительстве. Я был нужен своей стране и — в какой-то степени — Арлетт. Она не любила меня, но за тридцать лет мы слишком привыкли друг к другу, можно-сказать — срослись, как порой соединяются стволами два дерева, растущие слишком близко, и мне казалось, что с моей стороны будет жестоко бросить ее.
Я звонил тебе в Лос-Анджелес, звонил несколько раз, но мне нечего было тебе сообщить, нечем обрадовать, и в конце концов ты не стала отвечать на мои звонки. Потом я узнал, что ты продала наш дом, и сразу отправился на рю Жакоб, чтобы взглянуть на то место, где я был так счастлив с тобой, но с половины пути повернул обратно. Мне казалось, если я увижу его снова, мое сердце просто разорвется от боли.
— В тот день… ну, когда произошел взрыв, я была гам, — сказала Кэрол. — Я как раз возвращалась в отель, когда все произошло.
Мэтью внимательно посмотрел на Кэрол. Старый особняк почти в самом центре Парижа значил для них обоих слишком много. Он был их укромным убежищем, их тихой гаванью и любовным гнездышком, где они любили друг друга и где зачали своего ребенка. И сейчас, когда Кэрол все вспомнила, она не могла не спросить себя, как повернулась бы ее жизнь, если бы она тогда не упала со стремянки, а Мэтью — нашел в себе силы развестись с женой. Впрочем, ей тут же пришло в голову, что — как он и говорил — этого, скорее всего, никогда бы не произошло. Мэтью был француз, а французы-мужчины всегда считали совершенно естественным делом иметь любовниц и незаконнорожденных детей. Насколько Кэрол знала, эта традиция насчитывала уже несколько веков, и даже сейчас положение изменилось мало. Подобное поведение по-прежнему считается во Франции почти что нормой, но для нее такой образ жизни был неприемлем. Несмотря на свою мировую славу, в душе Кэрол оставалась простой девчонкой из американской глубинки, и впитанные с молоком матери моральные устои не позволяли ей жить с мужем другой женщины. Об этом она много раз говорила Мэтью, но он, к несчастью, не придавал большого значения ее доводам. Да и самой Кэрол казалось тогда, что все как-нибудь образуется.
— Мне кажется, нам вообще не следовало сходиться, — сказала она.
— У нас не было выбора, мы так любили друг друга! — ответил Мэтью.
— Это не так! — Кэрол слегка повысила голос. Просто мы с тобой не сумели сделать правильный вы бор. Вместо этого мы наделали ошибок и заплатили: л них слишком дорогую цену. Я, во всяком случае, они долго не могла тебя забыть. К счастью, я встретила человека, который стал моим последним мужем. Только тогда мысли о тебе отступили на второй план.
— О том, что ты вышла замуж, я узнал из газет. Кажется, это было лет десять назад, — проговорил Мэн и Кэрол кивком подтвердила его слова. — Я был очень рад за тебя и… ужасно ревновал, — добавил он с усмешкой. — Твоему мужу чертовски повезло.
— Я бы так не сказала. Два года назад он умер от рака. Он был замечательным человеком.
— Так вот почему Джейсон здесь! А я-то гадал…
— Он бы все равно приехал. Джейсон тоже очень хороший человек. — Кэрол не дала Мэтью договори п.
— Восемнадцать лет назад ты так не считала, — произнес Мэтью с раздражением, которое, впрочем, было легко объяснимо. Сам он не был уверен, что даже сейчас Кэрол могла бы сказать что-то подобное о нем. Перед самым разрывом она уж точно не считала его хорошим. Напротив, Кэрол без обиняков заявила ему, что он лгал ей и что поступать так может только человек без чести и без совести. Эти слова ранили Мэтью особенно глубоко, потому что до этого момента никто не мог назвать его бессовестным. Даже враги, которых у него было достаточно, признавали его абсолютную честность. И все же, надо признать, у Кэрол было право так говорить.
— Джейсон был хорошим человеком, когда мы поженились, и сейчас я могу сказать о нем то же самое, — добавила Кэрол. — В конце концов, нам всем приходится дорого платить за наши грехи и ошибки. Русская манекенщица, на которой он женился, бросила его, и довольно скоро. Они расстались еще до того, как я вернулась из Парижа.
— И он не пытался помириться с тобой? — с удивлением поинтересовался Мэтью. В такое он не мог поверить.
— Пытался. Сама я ничего об этом не помню, но Джейсон говорит — у него ничего не получилось. Похоже, что в то время я еще любила тебя.
— И теперь ты жалеешь об этом?
— Да, — честно призналась Кэрол. — Мне пока трудно понять, что за наваждение на меня нашло, но, если взглянуть на нашу историю непредвзято, получится что я зря потратила два с половиной года своей жизни. Да еще около пяти лет мне потребовалось, чтобы постараться тебя забыть. Как видишь, увлечение мужчиной, который не захотел бросить ради меня свою «нелюбимую» жену, обошлось мне довольно дорого…
Тут она спохватилась, что ее слова мощи прозвучать слишком жестоко. Или слишком эмоционально. Зачем причинять боль человеку, которого, по ее же собственному признанию, она давно выбросила из жизни?! Стараясь смягчить впечатление от своих слов, Кэрол спросила:
— Кстати, как она? Вы до сих пор вместе?
— Она умерла около года назад. Арлетт тяжело болела, а последние три года были ужасны. Я был рядом с ней все это время. Мы с ней прожили сорок пять лет, а это целая жизнь. Правда, наш брак оказался совсем не таким, о каком я мечтал, когда в двадцать один год женился на ней. Но что было, то было. Мы всегда оставались друзьями. Когда Арлетт узнала, что я встречаюсь с тобой, она не стала устраивать сцен, не думаю, чтобы она меня простила, но, по крайней мере, она поняла. Арлетт знала, видела, что я очень тебя люблю, как знала и то, что я никогда не питал столь сильных чувств по отношению к ней. Впрочем, она всегда была трезвомыслящим, я бы даже сказал — холодноватым человеком, но при этом оставалась глубоко порядочной и честно!!
Значит, подумала Кэрол, он все-таки остался. Впрочем, ей всегда казалось, что так и будет, следовательно она поступила правильно, когда рассталась с Мэтью и уехала из Парижа. Что ж, похоже, она наконец получила ответы на свои вопросы — ответы, ради которых вернулась в Париж. Теперь Кэрол знала, что, когда Джен сон захотел вернуться, было уже поздно, потому что она больше не любила его. Когда-то она не смогла удержать его возле себя, позволила увлечься русской супермоделью, и в этом, возможно, была доля ее вины, но к тому моменту, когда Джейсон опомнился и решил вернуться, она уже была с другим. Но и для Мэтью она, скорее всего, осталась бы только любовницей — ведь он так и не нашел в себе сил развестись с женой и остался с ней до конца. Теперь Кэрол не сомневалась, что почувствовала это еще тогда, много лет назад, и именно поэтому она порвала с Мэтью. Но только сейчас она получила неоспоримые доказательства того, что ее решение было не просто правильным, а единственно верным. Мэтью сам только что это подтвердил, и его слова помогли Кэрол получить еще один ответ на вопрос, который подспудно мучил ее все пятнадцать лет.
