Михаил Андреевич иронично улыбнулся.
– Вот уже скоро пять месяцев, как муж не отдает мне сына. Решение суда затягивается по непонятным причинам. Мальчику только год… хотя нет – уже год и четыре…
Лицо Михаила Андреевича стало серьезным.
– На каком основании?! – удивился он.
– Он так хочет. Вот и все основание.
– А он – кто? – на всякий случай спросил юрист.
– Никто, – ответила я.
– Понятно.
Михаил Андреевич подошел к стеллажу и снял с полки икону Казанской Божией Матери.
– Возьмите. Будет легче.
Адвокат сказал:
– Вообще-то я – «уголовник». По гражданскому делу тут, я понял, вам кое-что другое нужно. Если ваш муж заинтересован – решение по ребенку может тянуться еще долго…
Адвокат вопросительно посмотрел на Михаила Андреевича.
– Если нужны материалы дела, они у меня с собой, – я взяла в руки папку.
– Не надо. Я все понял, – задумчиво произнес Михаил Андреевич.
Адвокат попрощался и вышел.
– Хотите выпить что-нибудь? – предложил он.
– Да, – уверенно ответила я. – Я надеюсь, если вы не курите, то хотя бы выпьете со мной?
Мы перешли в другую комнату.
Секретарша быстро накрыла типично русский стол. Колбасные нарезки, селедочка, горячая картошка, семужка и большая плошка черной икры. Бутылку серебряной «Текилы» оперативно доставила охрана, и мы вдвоем сели за стол.
Михаил Андреевич был немногословен.
– Давайте на «ты». Не возражаете? – спросил он, продолжая внимательно меня разглядывать.
– Конечно, Михаил, – с готовностью согласилась я, ища глазами большую ложку для икры.
– Ты сама-то что хочешь? – спросил он напрямик.
Он сразу догадался, что не за советом я сюда пришла. У меня было три адвоката, и работали они хорошо.
– А как вы думаете, что я могу хотеть, если у меня отнимают самое дорогое, а те, от кого зависит восстановление справедливости, попросту глумятся надо мной и сыном? Я не могу сидеть и ждать, когда отберут ребенка, а заряженное ружье в конце концов выстрелит. Безнаказанность – это прямой путь к новым «подвигам». Он знает, что всегда сможет откупиться. Его никто не остановил. Избил? Пожалуйста, с вас пятьсот долларов. Бегает с ружьем? Ну так ведь пока еще никого не убил… Раньше он боялся закона – теперь убедился, что с законом можно договориться.
Жестокость порождает жестокость…
Я хочу, чтобы он сдох.
Михаил молчал.
Я залпом выпила рюмку текилы. Все. Самое главное я сказала. Теперь жизнь Роберта зависит от этого человека. Как он решит, так и будет.
– Я слушал тебя и вдруг четко так увидел его. Поверь: он того не стоит, – спокойно произнес Михаил.
– Стоит, стоит! – кровожадно заверила я, подбодренная мексиканской водкой.
– Нет, – коротко ответил он. – Ты нарисовала образ страшного врага, а он на самом деле слабый и зависимый человек. К тому же – это я тоже ясно вижу – он любит тебя и страдает. Поверь, он уже наказан тем, что остался без тебя. И все его действия направлены лишь на то, чтобы или вернуть, или отомстить. Закройся. Не поддавайся на провокации. Получай удовольствие, живи полноценной жизнью. А о ребенке не волнуйся. Он будет с тобой.
Михаил закончил говорить и, щелкнув пультом, включил телевизор.
В комнату ворвалась фоновая музыка канала МУЗ-ТВ.
Лучезарная пустота заполнила пространство.
Неожиданно для себя я встала и пошла танцевать.
– У тебя есть самая любимая песня в репертуаре? – перевел разговор на другую тему Михаил.
– Да. На стихи Леонида Дербенева.
И сразу же запела:
Лицо судьбы без грима
Встает передо мной,
И вновь удача мимо,
И счастье стороной.
А если я, отчаясь, кричу: «Ты что, Судьба?»
Она мне отвечает: «Кто звал тебя сюда?»
Девочки примерные, мальчики-проказники,
Что-то в школе главное нам не досказали,
Вот и оказались мы лишние на празднике,
На безумном шарике, в звездном этом зале…
– Послушай, кажется, я понял, кто нам может помочь, – внезапно сказал Михаил. – Как мне это раньше не пришло в голову!
– Это тебя мое пение вдохновило, или песня понравилась? – немного растерялась я, садясь обратно за стол. Творческие люди всегда очень болезненно относятся, если их перебивают или слушают недостаточно внимательно.
– Когда ты запела, меня осенило, – эмоционально продолжил Михаил. – Есть один человек, который помог очень многим людям. Особенно из вашего мира искусства. Он – великий человек! Я думаю, что только он может помочь вернуть тебе сына. Это…
И он назвал имя.
Я никогда не была идолопоклонником и не сотворяла себе кумиров. Но с того дня и по сей день я молюсь за здоровье этого человека.
Перед тем как приехать к Нему в офис, Михаил учил меня:
– Когда будешь рассказывать – возьми себя в руки. Излагай коротко и внятно. Главное – не плачь. У Него весь день расписан по минутам, к тому же Он только что после операции… Ну, с богом!
Но когда Он вышел ко мне навстречу из своего кабинета и назвал мое имя в уменьшительно-ласкательной форме, я бросилась к Нему, как к отцу, и, не в силах сдержать всю накопившуюся боль, заплакала.
Он был еще очень слаб после болезни, и я была потрясена, с какой заботой и сочувствием Он отнесся к моей драме, только что пережив собственную.
Несмотря на печальную тему встречи, я постаралась выглядеть на «пять». Красивой и ухоженной женщине приятней помочь, чем опустившей руки истеричке, – решила я и нарядилась как на вручение «Грэмми». Накрасилась и нацепила на себя сразу все кулоны и браслеты, которые были. В результате получилась хорошо сохранившаяся мумия в дорогих украшениях из гробниц египетской знати.
Чтобы оправдать неуместно-праздничный вид, я протянула «избитые» фотографии. Те, на которых мое лицо было похоже на некрасивую монголку, покусанную пчелами.
– Твой муж много зарабатывает? – спросил Он, возвращая фотографии.
Я ответила.
– Да, с такими деньгами он быстро найдет маму для вашего сына, – сказал он.
Великолепное чувство юмора. В любой ситуации, как бы ни было плохо… Конечно, смех – лучшее лекарство.
Я поймала себя на улыбке. Не вымученной – мне действительно стало легко и спокойно.
– С этой минуты можешь больше не терзать себя. Иди домой, займись дочкой, я думаю, все будет хорошо.
– А если не будет – что делать? – осмелела я.
Он повысил на полтона голос и сказал:
– Ну, ты себя, умную, будешь слушать или меня?
Я молча закивала головой и встала прощаться.
Мы подошли к двери, Он взялся за ручку… потом неожиданно повернулся ко мне и тихо сказал:
