Набегавшись, малыши расселись прямо на травке, по пять человек вокруг своих воспитателей, получив от них по бумажному пакету с провизией, и принялись доставать оттуда бананы, деловито вскрывать яркие упаковки с печеньем и активно закусывать. Скорее бы мне обнять своего детеныша!
Прогулялась вокруг озера, посмотрела на воду, пытаясь унять свербящее душу беспокойство. Решила сочинить стихотворение, соответствующее моменту, но кураж отсутствовал, рифма не складывалась, стих не шел… Меня это слегка встревожило. Неужели стихотворный канал перекрывается, едва я вступаю в замужество? В предыдущем браке это было именно так. Ничего не сочинялось почти двенадцать лет. И как же я обрадовалась, когда телефонный роман с Грегори вызвал во мне забытый поэтический отклик! Наверное, теперь мне попросту не хватает каких-то особенных, романтических ощущений. Слишком погружена я в решение примитивных, земных проблем.
Я вернулась к офису Грегори. Ланчевать со мной он отказался, сославшись на внеурочное совещание совета директоров. Дал ключ от квартиры и велел идти домой. По дороге заглянула в фирменный магазин Gap, купила Димке модные кроссовки и джинсовый костюмчик. Знакомой тропой дошла до подъезда нашей высотки, и… меня не впустили внутрь! Портье, так широко улыбающийся все дни, сделал непроницаемое лицо, изобразив, что впервые видит меня! С чувством глубокой досады стояла я на тротуаре, размышляя, что делать, как вдруг из подъезда выпорхнула Вика. К счастью, она всё еще находилась в квартире у отца, когда этот самый портье позвонил ей снизу и попросил завизировать мою благонадежность. Вежливо, но твердо Вика подтвердила ее, взглянув на меня со смесью сочувствия и некоторого превосходства. Она ускакала на занятия, а я поднялась на 30-й этаж, подошла к двери, вставила в замочную скважину ключ и не смогла повернуть его ни вправо, ни влево. Ключ застрял в замке. Что-то не впускало меня в эту квартиру. Ну и денек! Минут десять боролась я с замком, после чего вынужденно спустилась вниз и попросила противного швейцара позвонить мистеру Стилу. Тот с непроницаемым лицом набрал номер, выслушал всё, что сказал ему Грегори, после чего поднялся вместе со мной на лифте и легко открыл дверной замок ключом, который пять минут назад категорически отказался мне подчиниться. Что за день такой?
Прошла на кухню и включила кофеварку. В поисках еды заглянула в кухонный шкафчик и за огромными коробками с мюсли, корнфлексом и низкокалорийными хлебцами обнаружила початую бутылку виски. Плеснула в широкий стакан, долила воды из-под крана и выпила одним махом. Откуда, интересно, у непьющего Грегори столько открытых и ополовиненных бутылок со спиртными напитками? Не моя ли предшественница Лёля баловалась ими в отсутствие своего взыскательного бойфренда? Или был кто-то еще, о ком мне пока неизвестно?
Удивительно, что Грегори столь непримиримый противник алкоголя. Однажды он проговорился, что, живя в Союзе, никогда не отказывался от рюмашки. И неправильной жирной пищей злоупотреблял. Да мало ли чем грешил он в далекой своей молодости. Важно то, что в этой жизни, которую мне предстоит с ним коротать, он безукоризненно трезв всегда. И от меня требует того же. А как, спрашивается, удержаться, когда внешне красивое и респектабельное бытиё, сотканное им из строгих правил и суровых ограничений, меня всё больше нервирует? Я вижу в нем кучу противоречий. Где-то слышала, что внешняя жизнь американцев часто не совпадает с их приватной жизнью. Что пьют они дома, в одиночку, похлеще наших алкашей. Просто умело это скрывают. Чем дальше, тем активнее бликуют у меня в мозгу знаки вопросов в отношении этой благополучной страны и ее благовоспитанных граждан.
Позвонил Грегори, озабоченный моим попаданием в квартиру. Спросил, не оголодаю ли я до его прихода?
Чтобы себя занять, я подсела к письменному столу и написала название статьи: «Бизнес-школы в США».
Грегори был уверен, что именно это будет интересно московским читателям. Немного подумала и начала так:
США – страна бизнеса. Бизнес здесь – это все, что относится и к сфере экономики, и к искусству, культуре и конечно же к здоровью. Даже вопросы семьи и брака в Америке – это бизнес.
Грегори вел соответствующий курс в нескольких университетах и на протяжении всех дней моего здесь пребывания наговаривал мне информацию о разных видах образования в Америке. Я должна была бы в совершенстве уже владеть этой темой! Но чем подробнее раскрывал ее Грегори, тем скучнее мне становилось. На третьей минуте разговора я либо уплывала куда-то мыслями, либо начинала клевать носом…
В раннем детстве меня очень сложно было уложить спать. Перевозбужденно, каждые пять минут вскакивала я с постели и просила принести мне водичку, какой-нибудь бутербродик или, на худой конец, таблеточку от бессонницы. Не помогали ни бабушкины сказки, ни Лизкины шипящие угрозы, ни родительские наказания. Каждое моё укладывание в постель превращалось в муку для всех. Легче всего угомонить меня удавалось дедушке – профессору Института экономики.
– А хочешь, Алечка, я прочитаю тебе лекцию? Ту, которую буду в понедельник рассказывать своим студентам? – хитро спрашивал дедушка.
– Хочу, – радовалась я на всякий случай.
Каждый раз лекции назывались все более замысловато. Непонятные названия завораживали настолько, что я надеялась не спать всю ночь. Дедушка принимался мерить ногами комнату, с чувством репетируя предстоящее выступление.
– Здравствуйте, товарищи, – произносил он важно, – сегодня я расскажу вам о планировании капитальных вложений…
Не проходило и минуты, как я уже сладко посапывала в своей кроватке…
Любое наукообразие действовало на меня подобным образом.
«Американское бизнес-образование может стать в современных условиях путевкой в жизнь для бизнесменов и антрепренеров из России», – написала я единственную фразу, запечатлевшуюся в памяти. Задумалась минут на десять, потом, зевнув, решила, что ею я завершу статью. Вопрос лишь в том, чем начинить серединку?
Легла на широкую кровать, поверх покрывала. В свободное от штор окно струилось небо. Вдалеке возник крохотный, движущийся в моем направлении объект. Задумчиво следила за крохой, превращающейся по мере приближения в полноценный самолет. Он сделал круг и плавно пофланировал где-то на уровне моего окна. Как в кино.
Незаметно для себя уснула. Вернулся Стил и разбудил меня:
– Просыпайся, девочка-сопелочка, твой любимый Гришенька пришел!
Неохотно разлепила веки.
– Так-так, – кинув взгляд на письменный стол, проговорил Грегори, – вижу, начала писать статью, молодец.
