— Надо вещи подготовить. Не забыть бы чего. Мне отдельную палату обещали.
— Да, понятно, что в общей ты лежать не будешь. Лизок, не переживай. Я все время буду рядом.
На следующее утро, определив супругу в госпиталь, Самир с Машей вернулись домой. Ничего обсуждать, ему не хотелось. Он попрощался с подругой жены и отправился на свою половину дома. Просил не беспокоить. А Мария осталась наедине с Катей. Дочь даже осунулась от переживаний за маму. Узнав о страшном диагнозе, Катюша отчаянно уговаривала Лизу прервать беременность. Не подвергать свою жизнь опасности. При матери она ещё как-то держалась, а сейчас тоже дала волю слезам. Бедной Маше досталась неблагодарная роль утешительницы для всех. Внукам пояснили, что бабушка заболела, и её положили в больницу. Мальчишки, как неприкаянные бродили по дому. Жизнь без бабы Лизы была очень непривычной.
Самир тоже не находил себе места. Не желал никого ни видеть, ни слышать. Хотя, согласно мусульманской вере, ему следовало смиренно принять посланное Аллахом наказание, и не роптать, но душа мужчины рвалась на части. Он пролежал в своей спальне до вечера. К принесенной слугами еде, даже не притронулся. Пил воду и курил кальян. С волнением ждал звонка от супруги. Ближе к вечеру, она позвонила. На мобильнике высветился знакомый номер, а Самир не узнал голоса любимой.
— Все кончено, — едва слышно прошептала она. — Нашего малыша больше нет.
— Как ты себя чувствуешь? — с волнением спросил супруг. — Хочешь, я сейчас к тебе приеду?
— Нет, Самир. Мне надо отдохнуть. И завтра тоже не приезжай.
— Но, почему?
— Так надо, — твердо ответила женщина. — Буду готовиться к новой операции.
— А Катя с Марией? И внуки тоже хнычут.
— Господи, — чуть повысила голос Елизавета. — Да, оставьте уже меня все в покое. Прости, — тихо добавила она и отключилась.
Самир в отчаянии зарылся лицом в подушку. Если б умел, тоже бы заплакал. Его Лизоньке плохо, а он не в силах ничем помочь. Это убивало и даже слова молитвы не шли на ум. Все у них складывалась слишком хорошо до этих событий. Он уже видел себя с сыном на руках. Пусть, с дочерью. Сейчас это было не важно. Только вот, как видно, не суждено ему вновь стать папой.
Через какое-то время, Самир задремал. И вдруг, почувствовал, как кто-то дергает его на штанину. Высунув голову из-под подушки, увидел, стоящего рядом внука Сашеньку. Тот стоял, нахмурив бровки, и спрашивал:
— Деда, ты плачешь?
— Что ты, Санька, — он схватил мальчика в охапку и прижал к себе. — Я просто захотел спать и положил на голову подушку, чтобы вашего шума не слышать.
— А мы и не шумим, — возразил тот. — Мы с Самиркой тихо играем. А бабушка скоро вернется? — на его огромных карих глазенках выступили слезы.
— Скоро, дорогой мой, очень скоро. Вы там пока с мамой и тетей Машей посидите. Я потом приду.
Когда внучек убежал, Самир уселся на кресло, раскурил кальян и задумался. "Да, что это ты сопли то распустил? — укорял он себя в душе. — Мужик, называется. Ещё и шейх. Лизонька не должна видеть на твоем лице ни страха, ни сомнения. Ну-ка, возьми себя в руки", — приказал он сам себе и вышел из комнаты.
Несмотря на возражения жены, Самир приехал навестить её утром следующего дня. Лиза выглядела бледной, заторможенной и была неразговорчива. На гостинцы даже не взглянула. На выходе из палаты, он носом к носу столкнулся с гинекологом супруги. Тот отвечал на его вопросы что-то невнятное и отводил глаза. Это не на шутку испугало мужчину. Видимо, с абортом все оказалось не так гладко. Но в подробности его никто не вводил. Маша пожимала плечами и объясняла это тем, что главной задачей врачей в данный момент, является подготовка к операции на почке. Однако, такое объяснение Самира не успокоило.
Операцию сделали через неделю. Она продолжалась более часа. Результата Маша, Катя с Михаилом и Самир дожидались в холле. Вышедший хирург заявил, что все прошло хорошо. Без осложнений. В данный момент пациентку отвезли в реанимацию. Предложил родственникам справляться о состоянии больной по телефону.
За тот месяц, что Елизавета провела в госпитале, она ни на минуту не оставалась одна. В её палате все время находился кто-нибудь из семьи. В первое время после операции, женщину мучили страшные боли в животе, который, почему-то вздулся. Хирург пояснил, что это нормальное явление после полостной операции. Посоветовал женщине пользоваться специальным корсетом, чтобы в области шва не образовалась грыжа. Самир, казалось, чувствовал её боль, как свою. Если в палате, он ободряюще улыбался, успокаивал супругу, то выйдя, тут же становился хмурым и не приветливым.
Недели через три после операции, Томас, возвращаясь из командировки, забрал Марию домой в Маскат. Но, она постоянно звонила подруге на мобильный телефон. Они о чем-то секретничали. И Самир заметил, что после беседы с приятельницей, настроение Лизы улучшалось. Он был бесконечно благодарен Маше за такую поддержку.
* * *
И вот, со времени удаления почки, минуло уже более трех месяцев. К великому счастью, гистология показала, что опухоль не злокачественная. Елизавета давно уже находилась дома. Каждый день её осматривала не только медицинская сестра, а частенько, и врачи, которых Самир привозил сам. В госпиталь он регулярно возил жену на УЗИ, различные анализы и прописанный ей целебный массаж.
По словам врачей, восстановление здоровья пациентки шло успешно. Казалось бы, надо радоваться. Но Лизу что-то угнетало. Заботливый муж это прекрасно видел. По всей видимости, женщина никак не могла смириться с потерей ребенка. Потому, её ничего и не радовало. Супруг не поднимал этот болезненный вопрос. Он хорошо помнил слова Марийки перед отъездом:
— Самир, пожалуйста, не напоминай Лизе о не родившемся ребенке. Не береди рану. Вообще, сделай вид, что никакой беременности не было. Иначе, она измучает себя раскаяньем. Побереги её нервы.
— Конечно, не буду, — пообещал тот. — Я же понимаю, что ей нужны силы для восстановления. Спасибо, тебе, Машенька, — поцеловал шейх женщине ручку. — Звони, не забывай нас.
— Ой, — хитро подмигнула она. — Да, я ещё не раз к вам приеду. Долго ли мне?
Физически Лиза выздоравливала. Перевязки давно закончились. Шов затянулся. Слава Богу, и вздутие живота спало, и грыжа не появилась. Противный, неудобный корсет, можно было уже не надевать. Но, душевное состояние женщины оставляло желать лучшего. Часто, когда она находилась в комнате одна, раздевалась, подходила к зеркалу и с ненавистью рассматривала себя. Понимала, что огромный рубец останется теперь на всю жизнь. Ей казалось, что вся её фигура скособочилась в левую сторону. "Такая жена не может быть желанной для супруга", — с горечью думала она. И это приводило Елизавету в отчаяние. Видимо, их арабская сказка подошла к печальному завершению. Самир прекрасно чувствовал негативное настроение супруги, но ничего не мог поделать. Чем больше он оказывал ей внимания, тем более раздражительной она становилась.
