— Ты серьезно?
— Совершенно. Поедем со мной, Лючия. Ты сразу же войдешь в штат сотрудников и будешь получать высокую зарплату.
— Ты, наверное, шутишь?
— Нет. Собирай вещи, малышка. Мы едем в Калифорнию. Если там и должны оказаться двое ньюйоркцев, которым необходимо начать все с нуля, так это мы с тобой. Но есть и еще кое-что. Ты должна мне поклясться, что если я попрошу тебя бросить парня, то ты немедленно сделаешь это. Это ради твоего же блага.
— Как скажешь. — Я обнимаю Делмарра за шею. — Огромное тебе спасибо!
— И еще одно. Если кто спросит, мне тридцать шесть. Мы едем в страну молодости и красоты, поэтому сорок — совсем неподходящая цифра. Все равно что быть отчисленным из школы за проваленный экзамен. Если тебе сорок, то ты вне игры.
— Как хочешь. Но, Делмарр…
— Что такое?
— Мне казалось, тебе тридцать четыре.
— И то правда.
— А кто будет заботиться о маме? — чуть не хнычет Роберто.
— Я и сама справлюсь! — возражает мама. — Вы думаете, что я уже совсем старуха!
— Никакая ты не старуха, но ты ведь мать, поэтому твоя дочь должна помогать тебе, так? — Роберто легонько постукивает по столу кулаком, как папа, бывало, делал.
Все замечают, как сильно переменился Роберто, когда папа умер. Несмотря на то, что теперь он стал самопровозглашенным главой нашей семьи, я понимаю, насколько жизнь была легче, когда нами руководил папа. Хотя папа был воспитан по старым правилам, он имел современный взгляд на жизнь. А Роберто ведет себя так, словно лично Бог избрал его, чтобы блюсти семью и поддерживать семейные традиции, которые были утверждены еще в средневековой Италии, а теперь возродились в первозданном состоянии в Америке. Я сожалею, что во время воскресного ужина сообщила о своих планах насчет работы. И зачем только я это сделала!
— А мне кажется, что ей надо ехать, — говорит Розмари, пока малыш Антонио, запеленатый в бледно-голубую простыню, сосет ее грудь. — Вы, ребята, возможно и не знаете этого, но она безумно талантлива. Она способна на большее, чем штопать белье или делать шторы. Она, если так можно сказать, художник отдела заказов.
— Нам и так прекрасно известно, где она пропадает с понедельника по пятницу в течение последних восьми лет, Ро, — ворчит Роберто.
— Голливуд — такая даль, — грустно говорит Орландо.
— Для того и существует «Супер-чиф»[63] — самый быстрый поезд в Америке. А еще он ходит в оба конца, понимаешь? — напоминаю ему я.
— Вспомни последние события. Мы не хотим, чтобы кто-то снова заставил тебя страдать. Понимаешь? — возражает Роберто, и его слеза падает на кусочек хлеба. — Ты слишком хороша, Лю. Это всегда будет твоей проблемой. Плохие люди могут воспользоваться тобой в своих целях. Хотя в этом и нет твоей вины, это обязательно случится, поэтому мы собираемся не допустить этого.
— Я уже взрослая. Если я и хочу начать все с начала, то надо делать это немедленно.
Ну как мне объяснить им, как я чувствую себя после того, как Джон Тальбот бросил меня. Может, перемены, произошедшие со мной, не заметны, но я глубоко их ощущаю. Да, раньше за мной бегала целая куча парней из хороших семей, но теперь этого нет. Все поклонники, что были у меня в последнее время, совсем не те мужчины, которых я или моя семья хотели бы видеть рядом со мной. Как-то утром, когда я шла через школьный двор по пути в «Гросерию», ни один парень даже не окликнул меня. Если я улыбаюсь им, то они предпочитают этого просто не замечать. Мне нужно уехать туда, где я смогла бы начать все заново.
— Нам бы хотелось, чтобы ты повстречала какого-нибудь хорошего парня, живущего по соседству, и чтобы вы создали свою семью. Сейчас, пока у тебя нет парня, нам нравится, что ты живешь с нами. Ты отличная помощница — помогаешь маме, Ро и ребенку, — широко улыбаясь, говорит Роберто.
Я благодарна маме, что она меняет тему. Пусть Роберто пребывает в уверенности, что моя судьба в его руках и что последнее слово за ним, но это совсем не так Я современная женщина, и намерена поступить так, как задумала. Не за тем я так упорно трудилась, чтобы сидеть дома и растить племянников и племянниц, и не имеет никакого значения, насколько сильно я их люблю. Самое время подумать, как мне хочется жить, и если для этого мне придется покинуть мою роскошную комнату и Нью-Йорк, то я готова на это.
Посла обеда я помогаю Розмари вымыть посуду и расставить ее по местам.
— Спасибо за поддержку, — говорю я.
— Лю, послушай, нам так нужна твоя помощь. И я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной перед матерью, но есть в большой семье одно преимущество: можно разделить обязанности на всех.
Я смеюсь:
— Я успела это заметить. С тех пор, как ты стала жить с нами и помогать по дому, работы стало намного меньше.
— Мне это нравится.
— А ты не скучаешь по Бруклину? — спрашиваю я, пытаясь понять, буду ли тосковать по дому в Голливуде.
— Только по Променад. Есть нечто такое в воде. Каждый вечер после обеда я обычно прогуливалась вдоль этой речки. Меня это успокаивало.
Ни за что на свете я бы не стала показывать Розмари место, где должен был быть мой дом у воды, но я помню то чувство умиротворения, которое испытывала всякий раз, когда смотрела на Хантингтонский залив.
— Интересно, понравится ли мне Тихий океан. Мама кричит:
— Лючия, тебя к телефону!
Я вытираю руки, иду в гостиную и беру у мамы трубку.
— Алло?
— Лючия, это Данте.
Мы не виделись с ним со дня папиных похорон. Да и во время них мы практически не разговаривали, но когда к нам постучалась беда, Де Мартино пришли на помощь. Как это мило, снова слышать его голос.
— Данте, как поживаешь? — сердечно спрашиваю я.
— Спасибо, хорошо. Как ты?
— У нас тут сумасшедший дом, без папы все встало с ног на голову. Спасибо тебе еще раз за те прекрасные цветы, что ты прислал на похороны. И спасибо всей твоей семье, что пришла поддержать нас.
— Ради тебя я готов на все, тебе это прекрасно известно.
— Да, я знаю.
С ноября я спрашиваю саму себя, почему я не могу быть довольной этим порядочным мужчиной, который к тому же любит меня? Почему мне хотелось пройти сквозь огонь, воду и медные трубы за таким скользким типом, как Джон Тальбот? И о чем я только думала, направляясь в сторону Четырнадцатой улицы в поисках любви?
— Не хочешь пойти куда-нибудь поужинать в субботу? — спрашивает он.
Его голос дрожит, как тогда, когда он в первый раз приглашал меня на свидание.
— С удовольствием, — улыбаюсь я.
Последний свадебный наряд, который мы сшили в отделе эксклюзивных заказов, — это свадебное платье Виолетты, с пышной юбкой, отделанной кружевной оборкой, узким лифом из сеточки, с длинными рукавами. На взгляд Делмарра платье вышло слишком вычурным, но он придумывал его специально для Виолетты. Она в восторге от того, что получилось. Это характерно для девушки, свадебную процессию которой будет сопровождать чуть не все отделение полиции нью-йоркского Сити; их сила создаст эдакий серебряный защитный купол над новобрачными.
