Два дня спустя процесс завершился. Присяжные вынесли обвинительный приговор.
В тот же день Холли выписалась из больницы. Каждый раз, слыша знакомый скрип поднимающегося лифта, она замирала. Надежда, что Грант все-таки придет за ней, не оставляла. Но после той, первой, ночи она больше его не видела. И хотя старалась вести себя, как ни в чем не бывало, сердце разрывалось от тоски. Грант Кайлер второй раз оставил ее. Навсегда?
Джозеф Эрон был вне себя, когда Холли уведомила его, что через месяц увольняется и едет домой, в Мимозу. Но все протесты были напрасны. Холли приняла решение, и теперь ничто не могло ее переубедить. Говоря по правде, она хотела предупредить об отказе от места за две недели, но совесть не позволила так подвести своего друга и наставника, человека, давшего ей шанс раскрыть талант в профессиональном творчестве.
— Это безумие, Холли! Ты достигла серьезных успехов. И теперь бросать… Ведь всему виной дело Мэтьюза, о чем ты позабыла сейчас упомянуть. Поверь, депрессия пройдет. Возьми лучше отпуск и все хорошенько обдумай. Твое место здесь, в Лос-Анджелесе. Зачем хоронить себя в таком захолустье? Только из-за ностальгии по родному городу? Поезжай туда, погости, повидайся с родными, приятелями и поскорее возвращайся.
Холли печально улыбнулась и покачала головой.
— Простите, Джозеф. Мне очень жаль, конечно. Вы были так добры, работать с вами большая честь, но…
— В чем же тогда дело, радость моя?
— Это очень трудно объяснить, и, кроме того, не уверена, что вы сочтете нужным…
— А вдруг?
— Видите ли, — нерешительно начала Холли, — один человек…
Джозеф немедленно поднял руки.
— Вы правы, вряд ли мне следует выслушивать исповедь на подобную тему.
— Вот видите, — покачала головой Холли. — Но есть еще один очень веский довод. Просто мне нужно домой, Джозеф. Юг — не просто район, люди или культура. Юг — это образ мыслей.
— Что с вами поделать, — вздохнул Эрон, приглаживая редеющие волосы. — Но если все-таки передумаете, знайте: вы всегда можете вернуться. Договорились?
Холли молча кивнула, боясь, что, если скажет еще хоть слово, слезы хлынут рекой. Джозеф отвернулся к окну, расстроенный тем, что теряет свою лучшую ученицу, с которой при всей своей замкнутости успел сродниться душой. Не оборачиваясь, он отмахнулся:
— Ну что вы стоите? Работы полно! Пока вы еще здесь, постарайтесь не терять времени даром!
— Нет, Холли, ты не можешь так поступить. Что я буду делать без тебя? И маму осаждают приятельницы, всем не терпится узнать имя модельера. Соображаешь? Дебют прошел на «ура». Гарантирую, что у тебя не будет недостатка в клиентах!
— На твою мамочку что угодно надень, все равно будет выглядеть герцогиней. — Холли грустно улыбнулась. Стремись она к карьере кинозвезды, попросила бы Дейну стать ее агентом. Лучшей кандидатуры явно не найти! — И потом, я с таким же успехом могу моделировать платья и дома.
— Знаю, — вздохнула Дейна.
— А ты всегда будешь в Мимозе желанной гостьей.
— Спасибо, Холли. Надеюсь, ты разрешишь маме адресовать к тебе голливудских модниц, желающих сделать заказ?
— Попроси ее подождать недели две, пока я перееду, устроюсь. Тогда и возьмусь за работу. В Мимозе хватает опытных портних. На случай большой запарки.
— Но почему после всего, что было… — начала Дейна и смущенно осеклась.
— Мне следовало бы сделать это сразу лее после отъезда Гранта. Сэм на твоей вечеринке выложил кое-что, это и подтолкнуло меня к окончательному решению.
— Бедняга Сэм! Как ни старается, вечно ляпнет что-нибудь невпопад. Интересно, каким адвокатом он станет?
— Превосходным! — заверила Холли. — И на твоем месте я бы не выпускала его из вида.
— Ты просто читаешь мои мысли, — заверила Дейна с улыбкой.
— Может, я все-таки подожду, пока объявят регистрацию на твой рейс? Мне просто не по себе при мысли, что ты будешь одна торчать в аэропорту, — ворчала Дейна.
— Ничего не поделаешь, прощаться всегда нелегко. Но мы скоро встретимся.
— Ладно, — смирилась подруга, — будь по-твоему! Служба доставки всегда готова выполнить требования клиента!
Холли улыбнулась, крепко обняла Дейну и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
Оказавшись в здании аэропорта, она достала билет и, уносимая течением толпы, направилась в зал. Но тут чья-то сильная рука внезапно сжала ее запястье.
— Что вам… — начала Холли, но, вскинув глаза, узнала Гранта.
В ярком солнечном свете, лившемся сквозь окна зала, он показался ей еще красивее, чем прежде.
Ни слова не говоря, Грант увлек ее за собой и усадил в укромном уголке.
— Привет, Холли, — наконец вымолвил он, испытующе глядя на нее. — Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— У м-меня все х-хорошо, — заикаясь, выдавила она.
— Уезжаешь?
— Собралась домой.
— Погостить?
— Нет, навсегда.
— Понятно. Давай пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику на прощание, — предложил он, в душе боясь отказа.
— Не хочется. — Холли решительно покачала головой, начиная немного приходить в себя.
— Почему? — улыбнулся Грант. — Что плохого, если старые друзья проведут вместе последние минуты перед расставанием?
— Скажи честно, ты позвонил бы мне и пригласил, скажем, поужинать, если бы случайно не встретил сегодня?
Грант колебался. Он как-то приезжал в Лос-Анджелес перед судом и не дал о себе знать. Прошло уже больше месяца со дня их встречи в больнице. С тех пор он думал о ней каждый день, каждый час, но запрещал себе говорить и видеться с Холли. К чему лишняя боль? Есть еще много вопросов, на которые у него не находилось ответов.
— Нет? — Блеск в глазах Холли не предвещал ничего хорошего. — Я так и думала. — Ничего не изменилось с тех пор, как она попыталась заговорить об их будущем! — Думаю, нам не стоит больше выяснять отношения, — тихо произнесла она и, выдернув руку, ушла.
Звонкий перестук каблучков назойливым эхом отдавался в голове Гранта.
Как только «Боинг-757» начал разворот над Миссисипи, Холли прильнула к окну, зачарованная видом могучей реки с узорами ее бесчисленных притоков. Часа через три она снова окажется в Мимозе. На родине? И, даст Бог, исцелится от боли и душевных ран.
Там ей нечего бояться. Каждый житель знаком едва ли не с детских лет. Но она уехала, подстегиваемая честолюбием, желанием добиться успеха. А скромные обыватели вели все ту же безмятежную монотонную жизнь. Теперь все, чего ей хотелось, — это уползти в какую-нибудь нору, сжаться в комочек, спрятаться. Обнять Билли и по-ребячьи зарыться лицом в белый, идеально накрахмаленный передник. Сесть за стол напротив Лейси, которая, хоть иногда и бывала ужасной занудой, неизменно оставалась ее верным другом, излить все свои беды и горести. Но нет, она уже взрослая девочка. Не пристало ныть и жаловаться. Пора самой справляться со своими проблемами.
