но Вадик мастерски ее отпихнул.
– Вы все путаете, вон третий фотограф, – и Вадик указал на Рому, а потом украдкой подманил к себе жестом. – Поздравляю!
– Ну… – растерялась Воронцова. – Ладно, а то я уж боялась, мы вообще без фотографий останемся… – она окинула Рому оценочным взглядом. – А что вы стоите?! Идите работать!
В кои-то веки Вадик победил. Он готов был плясать от радости, но сдерживался, изображая досаду и разочарование. Стоило Воронцовой отвернуться, Вадик быстро нашептал другу, что к чему, передал камеру и легкой походкой двинулся к машине. Вот сейчас бы шампанское подошло как нельзя кстати!
По дороге в студию Вадик рисовал в мыслях упоительную картину банковской выписки. Часть гонорара он обязательно пустит на новую вывеску. Такую яркую и огромную, что никто даже не заметит унылую табличку «Лексингтон» неподалеку. И интернет, конечно, интернет. Какая-нибудь контекстная или всплывающая реклама. Интересно, можно взломать Сашин сайт? Чтобы люди заходили к ней и тут же видели мигающий баннер: «Хотите попасть к настоящим фотографам?» Ну, что-нибудь такое, над текстом Вадик бы еще потом подумал.
Он заходил в родную студию, как триумфатор. Мурлыкал себе под нос что-то из Бетховена, – не так давно работал с парочкой виолончелистов и теперь никак не мог избавиться от навязчивой мелодии. Кто бы знал, что эти симфонии прилипают похлеще «Ласкового мая»? Вадик стянул с шеи нарядный галстук, плюхнулся в кожаное кресло на колесиках – истинный трон для победителей, – и хотел уже закинуть ноги на стол…
– Ты серьезно подсыпал мне слабительное?!
От неожиданности Вадик беспомощно забарахтался ногами в воздухе и вместе со своим троном завалился назад.
– Твою ж мать!.. – и Вадик, поднимаясь, подкинул еще пару ругательств в надежде, что белая ведьмина кожа от них воспламенится. Ну, или, на худой конец, треснет один из ее проклятых объективов. К сожалению, ни того, ни другого не произошло. – Что ты тут делаешь?
Саша сидела в углу на стопке ящиков и сжимала в руке полупустую бутылку «Джеймсона». Ее узкие плечики ссутулились, из-под неонового платья торчали острые коленки, а рыжая шевелюра поникла. На мгновение Вадик ощутил нечто похожее на жалость и угрызения совести, но он быстро подавил в себе это чувство.
– Ты не ответил, – она сделала большой глоток огненной воды и поморщилась. – Ты правда хотел меня отравить? Воронцову ведь даже «Скорую» вызвали… Теперь он думает, что это я ему подсыпала…
Новый приступ угрызений совести так легко побороть не удалось. Вадик поднял кресло, сел на него и подъехал к Саше.
– Я не думал, что все так серьезно… В смысле… Мне казалось, это будет забавно… И я заказ тебе не хотел уступать.
– Ну, поздравляю, – она встала. – Теперь заказ ваш.
– Постой, – Вадик подскочил и схватил ее за запястье. – Я правда не хотел настолько тебе навредить… Я все объясню Воронцову, честно.
– Да какая теперь разница? – Саша горько усмехнулась. – Зря я вообще сняла здесь студию. Лучше мне переехать куда-нибудь в Бутово, там ведь люди тоже периодически женятся…
Вадик мечтал об этих словах с того самого дня, когда увидел по пути на работу, как рабочие вешают табличку «Лексингтон» на соседнее здание. Но вот сейчас почему-то не испытал ни радости, ни глубочайшего удовлетворения. Внутри как будто что-то оторвалось и упало.
– Я не… – пробормотал он, сам себя не узнавая. – Это необязательно…
– А я ведь просто хотела, чтобы ты меня уважал! – она сделала еще один глоток. – Влюбиться в такого… Боже, какая дура!
– Влю… – у Вадика язык не повернулся договорить это до конца. – Чего?
– Глупо, да? – Саша обреченно тряхнула волосами. – Ты, наверное, и не помнишь, что я приходила к вам на собеседование…
– Почему? Помню… Но…
– Мне казалось, ты такой… Классный, уверенный в себе… Что между нами химия, – Лихова его уже не слышала. – Думала, докажу тебе, что я и сама могу быть не хуже, открыла свою студию, влезла в долги… А ты… Ты даже за человека меня не считал все это время… – она направилась было к двери, но Вадик поймал ее и развернул к себе.
– Нет! – горячо возразил он. – Это не так! Я… Черт, да я тебя боялся! Думал, ты мстишь и хочешь отжать у меня бизнес, отобрать всех клиентов…
– Мне просто нравилось с тобой воевать, – Саша подняла на него глаза. – Такой адреналин… И мы постоянно сталкивались, были рядом… Но сегодня я поняла, что ошиблась. Прости. И если сможешь, забудь обо всем, что я тебе сказала.
Она попыталась вырваться, но Вадик только крепче сжал пальцы. Он не понимал до конца, что творит, но одна мысль о том, что больше он никогда не увидит эту рыжую ведьму, что больше никогда это веснушчатое личико не улыбнется ему, вызвала дикую панику. Кадрами мелькали перед Вадиком все их предыдущие встречи, и он вдруг понял, что, если лишится всего этого, жизнь станет пресной и тошнотворной, как постное масло. А потому сделал единственное, что могло остановить Сашу. Вадик ее поцеловал.
Говорят, нет ничего слаще секса после ссоры. Те, кто так считает, никогда не пробовали целоваться после вой- ны. Вадик мгновенно осознал, что означали Сашины слова про химию, – реакция, которая произошла с его телом, стоило ему коснуться губ конкурентки, походила на мощнейшую вспышку. Саша пахла лимонами и немножко – виски, и Вадик жадно глотал ее запахи, как будто несколько недель умирал от жажды.
– Не уходи, – прошептал он в перерывах между поцелуями.
И она осталась. А утром, когда взошло солнце, и в студию заявился Рома, первым, что он увидел, был фирменный кофр от «Никона», лежащий прямо на кейсе с объективами «Кэнон». И поверх всего этого безобразия – красные кружевные трусики.
* * *
Девять месяцев спустя
– Он такой красивый… – Саша бережно прижала к себе сверток.
– Поверить не могу, что мы все-таки решились! – Вадик нежно обнял ее за плечо.
– Я так счастлива! Ты сделал мне лучший подарок на свете!
– Ну, почему только тебе… Нам обоим! И, надо сказать, ты тоже ради него постаралась…
– Есть немного, – смущенно потупилась Саша.
– Иди сюда, любимая,
