иначе, а вы здесь — и это удача. Видите, я говорю с вами весьма откровенно. Хотите добавлю, что тот человек, которого вы увидели по неосторожности, называет себя Невидимкой, и никогда по имени? Он так боится какого-то седого старика, что сошел с ума.
— Бедный парень. Но, видимо, это его урок жизни. Это страшно — завидовать власти собственного отца. И страшно иметь друзей, которые эту зависть питают своей. Еще бы не свихнуться. Теперь я понимаю, о ком он говорил и кого собирался убить, наверняка не без вашего участия.
— Хватит! — резко прерывает меня Вормиев, дернув по столу кулаком. — Это лишь ваши домыслы, Марина. Прежнего Кирилла давно нет в живых, так что страница с наследником закрыта!
Я едва киваю подбородком — перемены настроения, признак слабости. Нервничает Александр Борисович. Мне не пришлось узнать своего брата прежним, но уверена, что это к лучшему.
— Я просто знаю теперь, что Босс вас перехитрил. В который раз. Но даже думать не возьмусь, что произошло три с половиной года назад, и каким ударом для него стало предательство Кирилла. Подобные разочарования убивают и не проходят бесследно. Но Стальной Босс все еще жив.
— И именно поэтому вы здесь. Я предлагаю вам свою помощь и защиту, пока не стало поздно.
Надо же. Он так настойчив, что от напряжения сотрет зубы в крошку.
— Не проще ли сразу убить, господин Вормиев? — спрашиваю, глядя в серо-желтые глаза. — Здесь все свои, вас поймут. Удача любит смелых.
— Ну, по части смелости, Марина, вы любому смельчаку дадите фору. Никогда не встречал женщин, подобных вам.
— Ответьте, — настаивая я. — Мне плевать на ваши комплименты!
Мы вновь боремся взглядами, и мужчина признается:
— Не проще. Это развяжет бойню за наследство Корнеевых и не даст никому законных прав. Половина активов вашей семьи находится в тени на доверенных лицах — это проблема. Еще часть представляет собой криминал — вряд ли отец знакомил вас с этой стороной своего бизнеса, но, поверьте, она существует. Публичные дома, подпольные аукционы с торговлей антиквариатом, азартные игры и прочее, в чем ваш брат был куда сведущим, чем вы.
— Чувствую, сейчас меня ждет самое интересное.
— Повторю. Вам нужен мужчина, Марина. Человек, который сможет удержать власть империи Корнеевых в своих руках и не позволит у вас ничего отнять.
— И почему мне кажется, что лучшая кандидатура — это вы?
— Как вариант.
— И в качестве кого вы себя предлагаете? Лучшего друга семьи или опытного патрона?
— Зачем же. Вы умная и красивая женщина, Марина. Мужа. Вы этого достойны.
Если бы это был спектакль, а я сидела приглашенной гостьей в ложе или на балконе в последнем ряду — я бы от души похлопала артистам и режиссеру. Вот это постановка. Даже глаз не моргнул.
— То есть я — достойна вас, Вормиев? И ничего не смущает?
— Нет. Я, конечно, старше вас, но обещаю не водить жену по стриптиз-клубам и не знакомить со своими шлюхами. Вы стоите большего.
Я подаюсь назад и опираюсь плечами о спинку стула, сжав руки на коленях в кулаки.
— Ну, с одной своей шлюхой вы меня уже познакомили. Видимо, любимой, раз она при вас, — отвечаю, имея в виду брюнетку. Повернув голову в сторону женщины, которая зорко следит за разговором, я намеренно ее задеваю. Надоело это общество затаившихся крыс!
— Эй, ты! Дай воды! И салфетки научись подавать, как следует… «дорогуша». Не пихать в лицо, а класть на стол, как нормальные люди. Твой Саша ошибся, я знакома со всем бизнесом своей семьи, и если скажешь, в каком публичном доме тебя подобрали — помогу вернуться обратно. Ты ведь помнишь, что у собачек не только короткая память, но и жизнь?
У брюнетки сцепляются зубы и бледнеют щеки. Теперь и следа нет от едкой ухмылки, с которой она меня встретила. Ты смотри, что с людьми делает правда и зеркальное отношение.
Я не знаю, женщина ли она Вормиева — мне плевать на это. Я отворачиваюсь и вновь забываю о ней. А вот хозяин дома мою просьбу без внимания не оставляет.
— Рита, ты слышала? — говорит нетерпеливым тоном. — Подай Марине Павловне, что она хочет.
— Саша, да она издевается!
— Подай, я сказал! А сама уйди! Так мы продолжим? — обращается ко мне, когда женщина уходит, все-таки поставив передо мной стакан с водой. Дождавшись, когда я сделаю несколько глотков, продолжает, будто для него это решенное дело:
— Я оценил вашу проницательность, Марина. Больше такой ошибки не допущу. Сейчас вы подпишите документ о разводе и заявление в полицию, после чего мы с вами оформим законный брак. Здесь есть свидетели, регистратор и все необходимые формуляры. Осталось только…
— Ты самоубийца, Вормиев, — шиплю я, расцепив губы. Поднявшись со стула, отшвыриваю от себя стакан к мужчине, сообщая ему ледяным тоном: — Ничего у тебя не осталось. Пошел ты к черту со своей сворой! Никогда наследство Корнеева не будет твоим. Никогда! Я замужем и принадлежу одному мужчине — Ярославу Борзову! Все слышали? — кидаю вопрос тройке, сидящей за столом. — Не надейтесь, что я свихнусь, ублюдки! Если выживу — найду каждого из вас. А не я, так мой муж!
Мужчины не отвечают, и это странно. Я отступаю от стола, собираясь обернуться и бежать, когда вдруг слышу возле уха щелчок взведенного курка. Крепкая рука обхватывает меня под грудью, оттаскивая назад, а холодный голос Макара произносит:
— Какого хера, Саня? Договор был другим. Или она будет моя или я ее убью.
Тишина, воцарившаяся в комнате, после озвученной угрозы, давит на присутствующих не меньше, чем дуло пистолета, приставленное к моей голове.
— Опусти пистолет, Макар. Не будь дураком. Ты с ней не справишься, разве сам не понял? Она совьет из тебя веревки раньше, чем ты опомнишься. Как сделала это с Ярым и стариком.
— Ты не ответил.
— Я передумал. План изменился. Поверь, так надо! Лучше, если это буду я.
Макар отступает, оттащив меня от стола еще на шаг.
— Твои планы стали напрягать, Саня! Ты строишь слишком сложные схемы, забыв об этом предупредить. Меняй условие, или я решу, что ты все продумал заранее и кончу ее. Ты меня знаешь.
— Макар, не дури. —
