посоветовалась со мной.
Как долго она это планировала? Вчера что-то случилось? А что с тем, чтобы тайком встречаться до конца сезона? Черт возьми.
Неудивительно, что Курт выглядел таким испуганным. Он думал, что я знаю. Он что, уволил ее?
Мои руки в ярости сжались в кулаки. Из-за Курта. Из-за Милли. Из-за того, что она опередила меня и ушла. Что она солгала мне. Ее мать вообще была в городе?
Возможно, причина, по которой она не пришла, заключалась в том, что она не смогла бы скрыть это от меня вчера вечером, если бы пришла. Вчера днем мне показалось, что ее голос звучал по-другому по телефону, но я не стал настаивать.
Я должен был, черт возьми, надавить. Я должен был настоять, чтобы она приехала ко мне, или должен был просто забрать ее от нее.
Блять.
Теперь она избегала меня. Неужели она думала, что сможет сделать все так, чтобы я об этом не узнал? О, мы поговорим об этом.
Дрю, должно быть, воспринял мое молчание как согласие, поэтому кивнул.
— Спасибо, тренер Эллис. Удачи.
Он вышел в ту же дверь, что и Курт, оставив меня одного в коридоре. Кипящего от злости.
— Что, собственно, за хрень? — мой лай эхом отразился от стен.
Я вытащил телефон из кармана и набрал имя Милли. И снова звонок был переадресован на голосовую почту.
— Миллисент, — отрезал я. Одно слово. Вот и все, что я хотел сказать. Это было все, что ей нужно было, чтобы понять, что я в ярости.
Из раздевалки донесся шум, парни подбадривали друг друга. Как бы мне ни хотелось — и было необходимо — разыскать Милли и все обсудить, с этим придется подождать.
У «Диких котов» была игра.
Милли
Окруженная тысячами и тысячами фанатов «Диких котов», скрытая в море синего и серебристого цветов, я кричала.
Я кричала, визжала и свистела.
Мой крик затерялся в хаосе, просто шепот по сравнению с коллективным ревом, прокатившимся по стадиону. Впервые со времен колледжа я была здесь только как болельщик «Диких котов», и моя единственная обязанность — болеть за свою команду, играющую против «Гризли».
— Спасибо, что пошла со мной. — Я наклонился ближе к Отем, взяв ее за руку в перчатке.
— В любое время. Как у тебя дела?
— Я просто хочу, чтобы мы победили.
Сегодня здесь были почти все из спортивного департамента. Никто из них и глазом не моргнул, когда мы с Отем вошли в ворота. Меня встретили улыбками и приветственными взмахами, а это означало, что Курт, должно быть, никому не сказал, что я уволилась.
Единственным человеком, которого я сегодня не видела, был Дрю. Если Курт кому-то и рассказал, то ему. Но Дрю, наверное, был безумно занят сегодня, если он меня прикрывал. Бедный Дрю. Я чувствовала себя ужасно из-за того, бросила его в беде.
Но «ужасно» — это было самое подходящее определение последним двадцати четырем часам.
Вчера вечером мне удалось не поддаться искушению и не позвонить Форду. Вместо этого я позвонила Отем. Она пришла с бутылкой вина и пиццей, которую мы съели, пока я рассказывала ей об Адриан и Курте и о том, что уволилась с работы.
Поскольку вчера вечером я не была уверена, что смогу не позвонить Форду и не сорваться, я попросила ее подержать мой телефон в заложниках до сегодняшнего утра. Ему нужно было сосредоточиться на игре, а не на моей ситуации с безработицей.
После завтрака мы надели зимнюю одежду и отправились на стадион, мой телефон все еще был надежно спрятан в кармане ее пальто. Но за тридцать минут до начала игры, после того как Форд и его команда прошли от поля до стадиона и трибуны начали заполняться людьми, она вернула мне его. Поэтому, я сняла свои толстые варежки и включила телефон.
Первое сообщение, которое он оставил этим утром, было приятным. Милым. Он скучал по мне. Желал хорошего дня. Сказал, чтобы я нашла его после игры. Я вздохнула с облегчением, потому что мне повезло. Он не знал, что я уволилась.
Но потом я прослушала его второе сообщение.
Миллисент.
О, у меня проблемы.
Форд стоял в стороне, полностью сосредоточившись на игре. Но сегодня в его движениях чувствовалось преимущество. Какой-то расчет. Он ни разу не сунул руки в карманы как бы невзначай. Ни разу не улыбнулся.
Безусловно, это была игра сезона.
Но я знала этого человека. Он был зол, и футбол был для него отдушиной. Поэтому он отдавал игре все, что у него было.
Пока что это приносило свои плоды.
«Дикие коты» обыгрывали «Гризли». Обе команды забили в первой четверти, и с тех пор… ничего. Защита «Гризли» проявляла активность. Они не давали «Диким котам» передышки в атаке. К счастью, наша оборона не отставала от них ни на шаг, тоже не давая им забить.
Часы на табло продолжали тикать. До конца четвертой четверти оставалось всего четыре с половиной минуты, и, если нам удастся задержать их еще немного, мы станем чемпионами конференции «Биг Скай». Подвиг, которого никто не ожидал в этом году, учитывая нового тренера и драматизм прошлогоднего скандала.
Люди недооценивали Форда. Конечно, он приехал сюда, чтобы побеждать.
Волна гордости захлестнула мою грудь, такая сильная, что я чуть не расплакалась в сотый раз со вчерашнего дня.
Прошлую ночь я провела, рыдая на плече у Отем, оплакивая потерю своей карьеры. Но сегодня утром, когда я проснулась прекрасным, холодным ноябрьским утром, слез печали уже не было. Сегодня я плакала только от радости. От гордости.
Форд был великолепен. Он был рожден для того, чтобы возглавить эту команду.
Ни разу с тех пор, как я была здесь сегодня, наблюдала за игрой и болела за свою альма-матер, я не пожалела о своем решении. Если мой уход означал, что Форд мог остаться, именно там, где ему и положено быть, я бы сделала это тысячу раз.
Звуковая система зажужжала, комментатор объявил о третьем поражении «Диких котов».
— Черт, — пробормотала я. Я ожидала, что в оставшееся время «Гризли» снова завладеют мячом, но надеялась, что наше нападение продвинется дальше и сократит время. Но им удалось пробежать всего восемь ярдов.
— Защита, должно быть, устала, — сказала я Отем, хлопая в ладоши от досады. — Кажется, мы не можем удержать.
— Мы по-прежнему выигрываем, — сказала она.
— У нас все будет в порядке. — Если только «Гризли» не забьют еще раз. — Если только мы сможем сдержать
