этим. По порядку.
— Хорошо. — Я оглядела закусочную. — На сколько мне следует прервать работу после его рождения?
— На пару месяцев?
У меня глаза полезли на лоб.
— Я не могу не работать два месяца.
— Почему?
Деньги. Это был реальный ответ. Только я знала, что он на это скажет. Он скажет, что у нас есть деньги, поэтому я дала ему другой ответ.
— Дасти. Ей нужна моя помощь.
Он не сводил с меня глаз, не раскрывая рта.
Мы были одни в пустой закусочной.
Дасти не нуждалась в моей помощи, совсем не нуждалась. С тех пор как они с Майком снова сошлись, он все чаще бывал здесь с ней. Прошлой ночью я подслушала, как они говорили о том, чтобы завести третью змею. Питона. Фууу.
Если на этот раз у них действительно все серьезно, она могла бы обслуживать столики, пока он готовил на кухне.
— Поговори с ней, — предложил Раш. — Узнай, о чем она думает.
Я кивнула, тупо уставившись в раскрытую передо мной книгу.
— Что еще тебе нужно сделать здесь сегодня вечером? — спросил он.
— Не очень много. Поднять стулья и вымыть полы.
— Я помогу. Возможно, Дасти закроется пораньше. Сомневаюсь, что в такую погоду кто-нибудь придет. — Он встал и протянул мне руку, чтобы помочь подняться на ноги.
Мы только начали расставлять стулья, чтобы поставить их на столы, как открылась вращающаяся дверь на кухню.
Дасти ворвалась в столовую с красным лицом и сердито поджатыми губами. Единственный раз, когда я видела ее такой сердитой, был три года назад, когда клиент обозвал меня маленькой сучкой, когда я случайно пролила стакан с водой на его стол.
— Что не так?
Она подняла руку, и в ней оказалась неоново-желтая рекламная листовка. Листовка с заголовком «СПАСИТЕ ЗАКУСОЧНУЮ «У ДОЛЛИ» была скомкана, как будто она сжала ее в кулаке, а затем расправила.
— Друг Майка, который работает в кампусе, дал ему это сегодня. Что это, черт возьми, такое?
— Эм, маркетинг? — Дерьмо.
Жар от Раша ударил мне в спину, когда он навис надо мной, словно собирался прыгнуть на меня, если Дасти приблизится еще на шаг.
Я бы сказала ему, что он ведет себя нелепо, но она была в ярости. Из-за меня.
Она никогда раньше на меня не злилась.
Ладно, возможно, «СПАСТИ ЗАКУСОЧНУЮ «У ДОЛЛИ» было пощечиной. Я не хотела унизить ее, я просто пыталась привлечь внимание. Даже если люди будут приходить из жалости, они останутся поесть у нее. Нам просто нужно было провести их через дверь.
— Дасти. — Я подняла обе руки. — Я всего лишь пыталась рассказать об этой закусочной.
— Не надо, — отрезала она, и я вздрогнула всем телом.
Слезы навернулись мне на глаза, когда она уставилась на меня, все ее тело дрожало от ярости. Затем все прекратилось. Стоило ей моргнуть, и она была в ярости. В следующее мгновение ее плечи опустились, и флаер, который она держала в руке, упал на пол.
— Я так чертовски устала от этого ресторана, Фэй. Я ненавижу это место. Чаще всего мне хочется сжечь его дотла.
Я открыла рот, но понятия не имела, что сказать.
«У Долли» был ее жизнью. Ее наследием. Она ненавидела это место? С каких это пор?
— Я не могу его продать, — сказала Дасти. — Моя мать перевернулась бы в гробу. Моя семья…
Ее семья ненавидела ее за то, что она забрала этот ресторан. Они бы стали презирать ее, если бы она продала его. Она никогда не рассказывала мне о том ужине со своей кузиной. Я полагала, что все прошло хорошо, хотя, насколько я знала, они больше не встречались.
— Не имеет значения. — Она взмахнула рукой в воздухе. — Это, черт возьми, не имеет значения. Я не могу его продать, потому что это не принесет денег. Никому не нужна старая закусочная, которая медленно разоряется.
— Мне-мне жаль.
Дасти опустила подбородок и уставилась в пол, уперев руки в бока. На мгновение мне показалось, что она сейчас заплачет.
Я никогда не видела, чтобы Дасти плакала. Она была тверда, как сталь. Тверда, как камень.
— Я здесь в ловушке. — Когда она подняла глаза, эмоции исчезли с ее лица. Она уставилась на меня пустым взглядом, который нервировал даже больше, чем гнев. — Я сталкиваюсь со своими неудачами каждый день.
— Но «У Долли» не обязательно потерпит неудачу. Вот почему я сделала…
Она подняла руку, останавливая меня.
— Единственный способ избавиться от этого заведения — это если оно потерпит неудачу.
Я покачала головой.
— Ты хочешь, чтобы оно потерпело неудачу?
— Дело не в «если», сладкая. А в «когда». — Безнадежность в голосе Дасти пронзила меня насквозь.
Даже если бы у нее был шанс спасти закусочную «У Долли», она бы им не воспользовалась, не так ли? Что удерживало ее здесь — злость на семью? Или верность воле матери? И то, и другое? Не было никакого смысла в том, что она не продает это заведение и не уходит. Что она пожертвует своей гордостью и пойдет ко дну вместе с тонущим кораблем.
Сколько денег она вложила в этот ресторан? Как долго она будет позволять ему истощать ее?
До конца. Пока у нее не останется другого выбора.
Упрямая. Она была чертовски упряма.
— Я не хочу, чтобы ты была привязана к этой закусочной, — сказала она. — Не так, как я.
— Ладно. — Я не была привязана к этому месту. Да, мне здесь нравилось. «У Долли» был такой важной частью моей жизни, что стал частью моего сердца. Но я всегда знала, что однажды уйду.
— Ты уволена.
Я пошатнулась, и мои плечи врезались в тело Раша.
— Ч-что?
— Ты уволена.
— Ты увольняешь меня? — Это шутка? Она увольняла меня из-за каких-то дурацких листовок?
— Да.
У меня отвисла челюсть.
— Но мне нужна эта работа.
— Я тебя увольняю. Ты слишком привязалась, крошка.
— Привязалась к моей зарплате? Да, — мой голос был слишком громким, в нем слышались панические нотки. — Ты не можешь меня уволить.
Никто не возьмет меня на работу, особенно в моем положении.
Взгляд Дасти опустился на мой живот, как будто она поняла, что если уволит меня, то я действительно окажусь в затруднительном положении.
— У тебя есть время, пока не родится ребенок. А потом конец.
— Дасти…
— Я не нежная, ты это знаешь.
Нет. Она не была нежной. Но и жестокой она не была.
Это было жестоко.
Она наклонилась и подняла листовку, скомкав ее в плотный бумажный шарик.
— Это для твоего же блага, сладкая.
— Ты действительно в это веришь, — прошептала я.
