Читая дальше, Чарли обнаружил в дневнике Сары подробный перечень всех изменений и усовершенствований, которые вносил Франсуа, стремясь сделать шале как можно более удобным и уютным. Чарли даже решил записать на отдельном листе перечень всех этих усовершенствований, чтобы потом отыскать каждый карниз, плинтус или наличник, о котором она упоминала.
Сара писала также, что осенью того же года, когда родилась Мари-Андж, умер старый полковник Стокбридж, и па его место был назначен новый начальник гарнизона, приходившийся дальним родственником генералу Уэйну — новому командующему армией в Огайо. Это был честолюбивый молодой офицер, который сразу же начал заниматься подготовкой вверенных ему войск к ведению войны с подвижными отрядами Маленькой Черепахи, однако, по сведениям Сары, на положении дел в Огайо это никак не сказалось. Впрочем, ее это не очень-то волновало; все свое время и силы Сара отдавала семье — об этом можно было судить по тому, что записи в дневнике становились все более скупыми и лаконичными. Должно быть, она была слишком занята, или же — Чарли подозревал, что дело именно в этом, — ей было гораздо приятнее делиться своим счастьем с близкими, чем доверять его бумаге и чернилам.
Но на страницах, относящихся к осени 1783 года, Сара снова с тревогой упоминала о том, что великий сахем ирокезов Большое Дерево, с которым Франсуа когда-то был дружен, предпринял новую попытку начать мирные переговоры с шауни, но получил решительный отпор.
К этому времени суть конфликта стала окончательно ясна Саре. Во время Войны за независимость шауни были союзниками англичан, и, когда те были разбиты, белые поселенцы решили, что вместе с ними исчезнут и шауни. Посчитав свободными значительные территории на западе Огайо, они начали их активное освоение, но тут выяснилось, что шауни никуда не исчезали и — самое главное — что они вовсе не собираются уступать свои земли белым. Поначалу возможность решить дело мирным путем еще сохранялась, поскольку шауни потребовали за свои земли выкуп: пятьдесят тысяч долларов сразу и по десять тысяч долларов ежегодно в течение нескольких последующих лет. По тем временам сумма была очень большой, просто колоссальной, однако белые не предприняли ни одной попытки договориться с подлинными хозяевами этой земли. Вместо этого они решили захватить земли в Огайо силой, и тогда шауни взялись за оружие. Против них двинули регулярную армию, и тут выяснилось, что разбить «дикарей» не так-то легко. Генерал Сент-Клер, к примеру, убедился в этом на собственном печальном опыте.
Иными словами, вооруженному противостоянию в Огайо не было видно конца, и, конечно, Сару это тревожило. Генерал Уэйн, новый командующий, потратил всю зиму на подготовку и обучение свежих войск, размещенных в фортах Вашингтон, Рикавери и Гринвилл, и поселенцы были уверены, что теперь индейцам несдобровать. Казалось, вождей Голубой Камзол и Маленькую Черепаху ожидало неминуемое поражение, но, ко всеобщему удивлению, слухи об очередном наступлении армии, намечаемом якобы на май 1794 года, так и не подтвердились.
Это, однако, нисколько не расстроило Сару, которая, как понял Чарли, только вздохнула с облегчением. Судя по всему, она рассчитывала на мирное и счастливое лето; о ее безоблачном настроении можно было догадаться, в частности, по тому, как она шутя писала в дневнике о Франсуа, что «он теперь солидный отец семейства, скорее фермер, поселенец, а не свирепый индейский воин, каким был когда-то». Но это только радовало Сару.
Впрочем, сорок три года вряд ли можно было считать старостью — сам Чарли был сейчас ненамного моложе Франсуа, — и подтверждение этому Чарли нашел буквально на следующей странице, где Сара с любовью писала о том, что ее муж по-прежнему столь же статен и красив, как и в день их первой встречи. Просто она была благодарна богу и судьбе за то, что ему больше не нужно рисковать своей жизнью, спать на сырой земле и подставлять себя под пули и стрелы врагов.
Да, определенно у Сары имелись грандиозные планы надето 1794 года. Например, они с Франсуа собирались снова навестить его друзей-сенека, взяв с собой всех троих малышей, поскольку Сара в это время была легка на подъем — в то лето она не была в положении. Чарли считал, что она заслужила эту передышку, хотя у него не возникло ни малейших сомнений в том, что она по-прежнему любила Франсуа. Во всяком случае, она сама не раз писала о том, что ее заветной мечтой было не расставаться с ним до самой глубокой старости.
Счастье Сары было глубоким, полным, ничем не омраченным, и хотя она порой жаловалась, что ее тревожат короткие периоды беспокойства и раздражительности, одолевавшие Франсуа, она тут же признавала, что этого и следовало ожидать от такой энергичной и деятельной натуры, каким был ее муж. Впрочем, большую часть времени Франсуа был спокоен и, по-видимому, совершенно доволен своей жизнью.
Но когда Чарли дошел до того места в дневнике, где описывались события начала июля, он сразу заметил, что обычно четко выведенные твердой рукой Сары буквы скачут. Тридцатого июня вожди Голубой Камзол и Текумзе совершили дерзкое нападение на армейский обоз с оружием и провиантом и захватили его, перебив и рассеяв сопровождавший его отряд из ста сорока человек. За этим последовала атака на форт Рикавери, предпринятая вышедшими на тропу войны индейцами оттава. В этих обстоятельствах опыт Франсуа, его знание индейских племен и умение договориться с вождями — кроме разве самых упрямых и воинственных — могли оказаться весьма полезны и спасти немало человеческих жизней. Поэтому не прошло и нескольких дней, как Франсуа получил письмо от нового начальника Дирфилдского гарнизона, который от имени генерала Уэйна просил его присоединиться к четырехтысячному отряду регулярных войск и кентуккийского ополчения, двигавшемуся в район форта Рикавери.
Это был весьма многочисленный отряд, и Франсуа, предвидевший, что может начаться настоящая бойня, ответил согласием. Сара решительно воспротивилась этому его намерению. Она то умоляла его не покидать ее хотя бы ради детей, то оскорбляла его, обзывая вышедшим из ума старикашкой, который не доедет до Огайо, а рассыплется по дороге, но все было тщетно. Франсуа как мог успокаивал ее, но чувство долга не позволяло ему изменить свое решение.
— Ты только представь себе, — уговаривал он Сару, — я же буду не один, со мной будет четыре тысячи человек. Да меня за ними и видно-то не будет! Пока ты любишь меня, со мной ничего не может случиться.
— Все это чушь, и ты это отлично знаешь, — возражала Сара. — Прежде чем вы договоритесь, может погибнуть еще много людей с обеих сторон, и мне страшно подумать, что ты можешь оказаться в их числе. Ты сам говорил мне, что никто не мог победить шауни Голубой Камзол, а теперь к нему присоединился и Текумзе со своими воинами! Что для них четыре тысячи новобранцев и ополченцев из Кентукки!
