— Ну-ну, успокойся. — Андрей гладил Лялю по лицу, и та только теперь поняла, что почти сорвалась на крик. — Странно… Получается, любая баба может на панель пойти? Без исключения?
— Ну не-е-ет, ни в коем случае, — протянула Лялька. — Чтоб в такой салон прийти, надо, чтобы тебя жизнь хорошенько потрепала. Если есть под боком теплая квартирка и папа с мамой, которые накормят, напоят и по головке погладят, то кто ж на такой отчаянный шаг решится? А теперь представь себе девушку, которая стоит одна, голодная, на холодной улице, в незнакомом городе и не знает, куда податься. Тут волей-неволей плюнешь на все и станешь себя продавать. Тем более когда видишь, что все на твои ноги пялятся и любой мужик рад-радешенек под юбку залезть.
— Так ведь мозгами надо заранее шевелить! — логично заметил Андрей. — Почему женщины позволяют себе оказаться в такой жопе?
— Но ведь не все в жизни по полочкам разложишь. Я знала многих баб, которые раньше в роскоши купались. Им только птичьего молока не хватало для полного счастья. А бордели они лишь в кино видели. А вот на тебе! Какая-нибудь случайность нелепая — и все рушится. Вчера еще была королевой, а сегодня… — Ляля снова замолчала.
Она припомнила Анастасию, хрупкую женщину лет тридцати, появившуюся в салоне незадолго до того, как сама Ляля его покинула. Анастасия ужасно боялась заразиться СПИДом, а девушки довольно жестоко подшучивали над ней, делясь «секретной информацией» — мол, тот и вон тот точно болен, две резинки на него надо надеть на всякий случай. Ляля сразу почувствовала, что Насте находиться здесь еще противнее, чем ей. Ее историю она узнала случайно, по обычному для таких заведений «бабьему телеграфу». Настя удачно вышла замуж — у мужа был доходный бизнес, родила ребенка. Ни в чем не нуждалась, ездила по заграницам, жила в свое удовольствие. Потом фирма мужа залезла в долги. Настя убеждала его свернуть дело, пока не поздно: денег хватило бы, чтобы поискать счастья в другом месте. Но он никак не мог расстаться с любимым детищем. В отчаянии поставил все на свой последний проект, деньги на его осуществление брал у бандитов. Но грянул дефолт, и все обрушилось. Однажды к Насте в дом заявились три типа. Покрутили перед лицом нагретым утюгом и пригрозили, что, если через неделю муж не начнет отдавать деньги, порешат всю семью. Они продали все, что было, но долг покрыть не удалось. Тогда Настя решилась прийти в салон. Иного пути быстро получить нужную сумму просто не было. Страх за свою жизнь и жизнь сына привел ее в Татьянин бордель.
Но Андрею Ляля рассказала другое:
— У меня там была подруга, Даша. Так вот, она приехала в Москву с Украины. И мне рассказывала, как живут люди в этом райском уголке. В ее городе, кроме завода по выпуску маргарина, больше вообще ничто не работает. А как один завод может прокормить тысячи людей? И куда молодым деваться?
Андрей только пожал плечами: ответить на вопрос действительно было нелегко.
— Ведь девчонки не знают, куда себя приткнуть. Им же хочется в модных шмотках пофорсить. Но куда там, если на эту зарплату кошку и то не прокормишь. Вот самые отчаянные и отправляются в столицу искать красивой жизни.
— Джановна, ты меня не путай, — гнул свою линию Андрей. — Наверняка есть женщины, которые умирать будут, а лица не потеряют. Что бы ни случилось…
— Ты, как всегда, прав, — пожала плечами Ляля. — Есть девушки, у которых с самооценкой порядок. Они этого сраного клиента к себе на пушечный выстрел не подпустят. Они сильные, способны победить и своего добиться без всякой панели. Есть и те, кто послабее, но им моральные установки оступиться не дают. Хотя знаешь, — медленно продолжала Ляля, — чтобы стать проституткой, не обязательно быть девкой распущенной. Если дома ребенок плачет и кушать просит, черту душу продашь, не то что в постель с первым встречным ляжешь. Я думала, что как дело дойдет до первого клиента — вскочу с кровати и убегу. А оказалось, все проще простого. У меня ведь уже был до этого мужчина. И другие девочки в салоне до начала «карьеры» успевали переспать с десятками парней. И далеко не всегда по любви. Это ведь так просто — притвориться и получить новую шубку или сережки. Большинство баб так и делает. Только в этом случае говорят не «клиент», а «спонсор». Но вся разница — в терминах.
Андрей продолжал упорствовать в своем несогласии и решил расставить все точки над i:
— Можно ведь заняться чем-нибудь другим? Зачем кидаться в такие крайности? Что, нет денег, и сразу бежать продаваться?
— Каждый человек что-то продает. Кто-то — свой ум, кто-то — свои руки, кто-то — чужой ум и чужие руки, а кому-то, кроме своего тела, и продать-то нечего. Конечно, никому это не нравится. Но для ума и рук нужно какое-никакое образование. И чтобы твои знания были востребованы. К тому же иногда человек владеет ценной профессией, но, чтобы в жизни устроиться, ему не хватает изворотливости.
Поглядывая на своего собеседника, Ляля не понимала, согласен он с ней или нет, — Андрей просто слушал, никак не выражая своих эмоций. Ответа с его стороны не последовало, в разговоре возникла пауза. Ляля решила, что Андрей обдумывает ее слова, но он просто не знал, как потактичнее задать вопрос, который волнует его с первого дня их знакомства.
— Люд, я знаю, тебе об этом вспоминать неприятно. И все-таки, почему ты стала этим заниматься?
— Ну ты же знаешь, из-за героина и…
— Про наркоту я в курсе. Только и на иглу так с ходу не садятся. Что-то еще случилось, только ты никогда не говорила мне что.
Ляле нелегко было ответить Андрею. Но он предоставлял ей шанс наконец-то рассказать о себе правду. Ту правду, о которой она не смогла бы поведать больше никому. Хотя Андрей был теперь для нее самым близким человеком, он тоже никогда раньше не слышал эту историю. И Ляля наконец решилась:
— До того, как все случилось, я была наивной и чистой девочкой, такой воздушной и трепетной. Музыка, стихи, родительское крылышко. Только однажды все в одночасье исчезло. По глупости пошла с подругой в гости к почти незнакомым парням. — Лялин голос задрожал. — И там меня изнасиловали. Я даже не знаю, сколько… сколько раз это было. Помню четверых парней. Один подонок избил меня до полусмерти. Он же первый меня и… — Ляля остановилась, перевела дыхание, потом продолжила: — Нас выбросили за кольцевой дорогой, подруга вызвала «скорую». Понимаешь, после той злополучной квартиры во мне что-то надломилось. Начала всего бояться, от всех запиралась. Думала, что в жизни нет больше смысла. Знала, что самой собой больше не стану никогда. Ну а дальше — обычная история. Нашла утешение в героине. С ним все сделалось проще, воспоминания не мучили. Втянулась, научилась под разными предлогами клянчить деньги у родителей. Но они очень быстро кончились. Думаю, я бы даже смогла воровать у папы с мамой, но с их зарплатами воровать было особо нечего. — Ляля усмехнулась. — Мне понадобилась работа, и я оказалась в салоне. Вот, собственно, и вся история.
