Я хотела ответить «нет».
– На самом деле ты ведь не хотела, чтобы я прошла в Лигу избранных?
Как так получалось, что я, вполне умная женщина, продолжала натыкаться на эти неловкие прямые вопросы? И вот опять ее вопрос застал меня врасплох и ждал немедленного ответа.
– Никки... – не представляла себе, что ответить, и чуть не расцеловала Кику, когда она внесла чай.
– Ладно, можешь не отвечать. Но я знаю, что это правда. Но суть в том, что ты в любой момент могла расторгнуть сделку с Говардом – а я знаю, что вы с ним заключили какую-то сделку, я не слепая, – сказав ему: «Видишь, я пыталась, но ничего не вышло, потому что твоя жена рта не может раскрыть, чтобы не сказать какую-нибудь глупость». Но ты так не поступила. Ты сделала из меня леди, несмотря на все мое сопротивление. И я всегда буду благодарна тебе за это.
Я начинала чувствовать себя очень неловко.
– Я просто хочу поблагодарить тебя, Фреди, и принести извинения за то, что я была такой идиоткой и попалась на удочку Пилар. Но не переживай, как-нибудь я сумею все возместить.
– Никки, ты ничем мне не обязана.
Она отставила в сторону чашку и встала:
– Нет, обязана. Наверное, никто в городе больше с тобой не разговаривает...
Должна сказать, что одно дело понимать что-то разумом, и другое – слышать, как кто-то говорит это вслух.
– ...Но вся каша заварилась из-за меня, и я собираюсь помочь тебе из этого выпутаться. Ты от меня никуда не денешься. Когда все это закончится и твоя жизнь вернется, в нормальную колею, если ты не захочешь, чтобы я была твоей подругой, ты сможешь тогда вышвырнуть меня вон.
Она вышла, и на пороге появилась Кика, так внезапно, что я поняла, что она стояла там все это время. Мы посмотрели друг на друга.
– Королева драмы, – хором констатировали мы.
Как бы ни сильна я была, время неподвластно даже мне, и когда неизбежно наступила среда, надо было делать выбор – продолжать затворничество или взять да пойти на заседание Комитета по новым проектам. Я пошла по трем причинам.
Во-первых, мне скучно. Мое появление на людях произведет большой эффект. Во-вторых, я так и не отработала свои волонтерские часы. Продолжая прогуливать, я рискую вылететь из Лиги по чисто технической причине, за которую многие с удовольствием ухватятся после произошедшего инцидента. В-третьих, я решила придерживаться политики «Сделай вид, что ты не допускал ошибки, и все в это поверят».
Я надела шелковое голубое платье и жемчуг, лучшие мои туфельки от Феррагамо и отправилась в главный офис Лиги.
Мне удалось заглянуть в зал заседаний комитета прежде, чем меня заметили, и я увидела, что вся группа была в сборе. Думаю, я уже говорила, что, за исключением Пилар, в комитет входили самые богатые женщины в Лиге. Они сидели за большим столом и оживленно беседовали. Я решила, что собрание уже началось, но, еще не переступив порога комнаты, поняла, что они сплетничают. Обо мне.
Я ожидала всего чего угодно, например: «Как она могла такое сделать?», «Куда смотрел ее муж?», «Ее родители, должно быть, в шоке». Но такое...
– Боже правый, если бы у меня были такие бедра, я бы ни за что не стала выставлять их напоказ.
– А вы видели ее грудь? Похоже, она силиконовая.
– Да еще и хирург попался плохой.
Плохой хирург? Силиконовая грудь? Она настоящая!
– А волосы?
Замечательно, добрались до волос.
– Висят, будто она только что встала с постели и не потрудилась причесаться.
– Представьте Фреди Уайер, которая выглядит не великолепно!
Все рассмеялись.
– Что, если она придет на собрание? Что мы скажем?
– Да как она посмеет здесь показаться после скандала на выставке?
– Говорят, она не выходит из дому с тех пор, как это случилось.
– Если она придет, мы ни слова не скажем ей в лицо. Я скорее умру, чем задену ее чувства.
Ненадолго установилась тишина, за которой снова последовал взрыв издевательского хохота.
Мое сердце гулко стукнуло. Превозмогая желание убежать, я вошла в комнату:
– Добрый день!
Члены комитета обернулись и онемели при моем появлении. Однако Пилар достаточно быстро обрела дар речи:
– Ну и ну, посмотрите, кто пришел.
Я улыбнулась и вошла с высоко поднятой головой:
– Ну, разве вы все не прелесть?
Гвен Хэнсен и Элизабет Мортимер вспыхнули. Пилар не покраснела. Джуди, Ниса, Синтия и Энналайз молча смотрели на меня.
Я села за стол, положила ногу на ногу и достала свой именной блокнот.
– Да, так о чем вы говорили? – вопросительно начала я.
Дамы неловко подвинулись. Пилар вытащила свой блокнот и открыла его.
– Никто так и не предложил хорошую идею для нашего нового проекта, – сказала она, – так что, я думаю, нам нужно серьезно рассмотреть мою идею «Маленьких звезд».
И она стала распространяться о своем детище. Собрание было ужасно скучным, но я улыбалась и даже делала заметки, как прилежная ученица. В середине хвастливого повествования Пилар о том, как ей пришла столь блестящая мысль, Синтия наклонилась вперед и выпалила:
– Я хочу узнать, так ли Сойер Джексон великолепен, как он выглядит.
Повисло тяжелое молчание. Пилар разинула рот.
– Да, расскажи нам, – добавила Элизабет. – На фото в газете он просто невероятно красив!
После чего девушки стали забрасывать меня вопросами, как мячами на моем великолепном, хотя в настоящее время и забытом теннисном корте.
– Какого он роста? На фото он выглядит высоким.
– А мускулатура? Наверное, у него восхитительные мускулы.
– Да, и в то же время не такие отвратительные, как у культуристов.
Мне осталось лишь смириться.
Пилар завизжала и затрясла головой, как собака, стряхивающая воду:
– Вы что! Она позировала обнаженной!
В воздухе повисла тишина, и все взоры обратились к Пилар.
– Строго говоря, дорогая, – сказала я своим самым светским тоном, – я не была полностью обнажена.
Взволнованная Гвен подалась вперед:
– Верно, Пилар. И посмотри на все эти картины в музее. Везде обнаженная натура.
Защитница в лице Гвен. Кто бы мог подумать! Глаза Пилар гневно вспыхнули.
– Мы не обсуждаем... – казалось, Пилар вот-вот задохнется, – классическое искусство! Мы говорим о женщине, сидящей здесь, среди нас, которая позировала художнику.
Но я видела, что остальные по-прежнему были на моей стороне.
– Почти голая, – добавила Пилар, – и я не сомневаюсь, что она не долго оставалась в этой рубашке. А она замужем!
Дамы вздохнули. Даже изворотливой Гвен нечего было сказать.
– Да, на это нечего возразить, – признали они, явно разочарованные, что им так и не удалось услышать ни одной подробности о Сойере Джексоне.
