только и ждет, когда я ее поцелую. И тут опять все портит телефон.
«Да. У меня сохранился ее контакт. Но я не могу его дать вот так. Это было бы неправильно. Вдруг она посчитает это лишним».
«Тогда спросите ее. Пожалуйста. Вы не представляете, как это для меня важно».
«Хорошо. Я ей напишу».
Дина
Правда мне открылась случайно. Нет, это даже смешно… Ведь у Федора и мысли не возникло, что я тоже могу состоять в том сообществе. Видно, превознося меня над другими, он не подумал, что перед болезнью все люди по большому счету равны. Не учел, что даже титановой королеве иногда хочется задать парочку вопросов тем, кто пережил или переживает схожие с ней проблемы, почитать чужие истории и, если надо, помочь. Да-да, помочь. Близость смерти как ничто другое пробуждает в человеке тягу к благотворительности.
Так что, да… Я прочитала все, что он написал. Каждое слово. Отмотав переписку к тому моменту, когда Фед только присоединился к чату, и все последующие за этим месяцы. Я ложилась с ним в кровать, готовила ему завтрак, смеялась до слез, пела колыбельные детям, а потом читала его отчаянные: если кто-то знает… если кто-то может… Пожалуйста. Умоляю. И снова, и снова обстоятельства смерти, дата…
Дата. Тут я тоже все сопоставила. Может, не надо было… Может, не так бы болело, но… Мудрость поговорки «меньше знаешь – крепче спишь» всегда казалась мне довольно сомнительной. А правда… Да, правда оказалась ожидаемо горькой.
– Когда тебе сделали операцию?
– Десятого октября. А какая разница?
Фед тогда ничего мне не ответил. А я очень быстро забыла, что спрашивала. Еще бы… У нас, наконец, все наладилось. И я была так бесконечно счастлива, что остальное не имело значения. То ли дело теперь, когда мне стала понятна его нехитрая логика. Выходит, я обрела ценность лишь потому, что Фед, сопоставив цифры, решил, будто во мне живет его драгоценная Лиза. В момент, когда я это поняла, наверное, и ушло в небытие наше будущее. А может, оно уходило медленно. Шаг за шагом. Или лучше сказать, слово за словом, а? Как, мать его, лучше… сказать?
«Я лежала в больнице вместе с девушкой, которой десятого октября сделали пересадку сердца, может, она та, кого вы ищете»…
«У вас случайно не сохранился контакт этой девушки?»
Наверное, Фед из тех, кто верит, что в сердце живет душа. И моя печень тут не конкурент совершенно. Ха-ха.
– Дина Владимировна… – я вскидываюсь за столом.
– Да, Борь?
– Мы выяснили все, как вы просили. Здесь… в этой папке имена, адреса, контакты.
– Спасибо.
Открываю конверт. Просматриваю содержимое. Информация, конечно, закрытая. Но для моей СБ это не проблема.
– Значит, все-таки не она…
– Да нет, конечно! Девка ушлая, увидела – парень богатый, травмированный, ну и решила, почему бы этим не воспользоваться? Вы были правы…
Я усмехаюсь. Видит бог, мне меньше всего хочется вот так убеждаться в своей прозорливости. Но что уж… Теперь остается только гадать, как далеко у них все зашло? У Феда и девочки-реципиента, которую он нашел в чате. Я знаю лишь, что они довольно активно переписываются. Но… я не читала переписки. Просто поняла, что не могу…
– Ладно. – отворачиваюсь к окну. – Спасибо.
– Дина Владимировна?
Откладываю документы.
– Ну? Что еще?
– Они встречаются через пару часов. Девчонка приехала из своего Мухосранска. Заселяется в «Седьмое небо»…
– Что так? Неужели не мог заказать для нее хотя бы Рэддисон?
– Дина Владимировна…
– Слушай, а ты, вообще, зачем за ними следишь, Борь? Я разве поручала?
– Извините, Дина Владимировна, – Борис вытягивается по струночке. А я… Я вздыхаю.
– Ладно. Проехали.
– И что? Мы это так оставим? Она же его как лоха разводит…
Задумчиво растираю переносицу. Хотя, казалось бы, о чем тут думать? Рубить надо давно. Но осознавая это, я какого-то хрена тяну. Я зачем-то себя обманываю. Вру, что Фед со мной искренен. Зачем-то еще сильнее влюбляюсь в его сыновей… А они меня мамой зовут… Не постоянно, конечно, но несколько раз проскальзывало. И у меня не то что кровью сердце обливалось, у меня она горлом шла…
– А знаешь, нет, не будем так оставлять. Пойдем… И попроси кого-нибудь организовать мне самолет.
– Куда летим?
– Лечу. Я одна.
– Но Дина Владимировна…
– Это не обсуждается. И вещи пусть соберут.
– Но…
– Он к ней туда поедет? В гостиницу? – господи, ну почему же все так? Больно, невыносимо почти что. И нет никакого отличия, оказывается, умираешь ли ты телом, или душой.
– В ресторане при гостинице, но…
– Да, я помню. Есть там занятное заведеньице. Мы со Светкой лет в девятнадцать там один раз так перебрали! Мама дорогая. Ну, что ты стоишь, Борь? Пойдем.
Выходим. Как же холодно, а ведь уже апрель! Еще немного, и мы бы с Федом дотянули до нашей первой даты. Полгода вместе… Дыхание клубится облаками пара. Тучи над головой сгущаются, полностью закрывая солнце. Под ногами слякотная грязь. Лучших декораций для сегодняшнего разговора трудно даже представить.
– За руль я вас не пущу, – хмурится Борис. Кошусь на него. Спорить не хочется. Сил не так много, и растрачивать их остатки по пустякам глупо. Пока едем, концентрируюсь на работе. Перед отъездом неплохо было бы закрыть основные вопросы. Чтобы потом меньше дергали. Я даже в зал ресторана захожу, прижав плечом трубку к уху. А там уже он сидит… Кошусь на часы. Это ж как Федору не терпелось, что он приперся едва ли не на полчаса раньше? Ничего… Так даже лучше. Будет время поговорить. Без свидетелей.
– Привет.
– Дина? – не надо так, не смотри, убавь панику…
– Да ты не переживай, – усмехаюсь, устраиваясь за столиком напротив него. – Я не отниму у тебя много времени. Как сутки выдались?
Я, конечно же, о работе. На которой он сейчас должен быть. Фед сглатывает. Трет бровь. Дергает головой.
– Послушай, я не представляю, что тебе известно…
– Все. И, знаешь, в этом большое мое перед тобой преимущество.
– Ладно... Я… Пусть. Ты, наверное, и впрямь так думаешь. Но, клянусь, все не так, как
