А кто отец Есении? — спросила Аврора, когда он сел за руль.
— Хороший вопрос.
Демьян горько вздохнул.
— Ты точно хочешь знать?
— Конечно. Я же должна ему кое-что пи-ри-дать, как спецагент спецагенту.
Демьян улыбнулся.
— Отец Есении — мой лучший друг. Конечно, уже бывший.
— И он отправил Нину на аборт? — покачала головой Аврора.
— Потому и бывший. Но если ты настаиваешь, могу вас познакомить. Как спецагент спецагента, конечно.
— Хм… я подумаю. Чёрт! Я помню, он ведь женат.
— Увы. Но моя сестра — взрослая девочка, имеет право спать с кем хочет. А моя задача не осуждать, а помогать. И я помогаю чем могу. Она решила рожать и сбежать от него подальше — я предложил им с мамой переехать в Питер. Я тогда более-менее уже встал на ноги, открыл медоварню, снял квартиру.
Коттеджный посёлок остался позади, но Аврора не почувствовала ни грусти, ни горечи, скорее наоборот. Что бы ни ждало их впереди, она уверенно смотрела в будущее.
Они вместе. Они со всем справятся.
И она знала, кто точно поговорит с отцом Есении, и даже знала почему.
— Нина — дочь Романовского, да? — спросила она.
— Да, — кивнул Демьян. — Так и знал, что ты догадаешься раньше него. Твой муж просто сказочный долбоящер. Так ничего и не понял.
— Мой бывший муж, — поправила Аврора. — Но и ты ему не сказал. Почему?
— Не знаю. Приехал, чтобы сказать и не смог. Не захотел. Подумал: пусть всё останется как есть. Я и сам узнал только шесть лет назад. Как раз когда мои переехали в Питер. Помогал разбирать вещи и в одной из коробок наткнулся на старые письма. Его письма. Фото. Мать никогда о нём не рассказывала. А ещё там было прощальное письмо отца. Очень трудное письмо. Так я и узнал. Остальное уже дополнила мама.
— Почему она скрыла от Романовского, что ждёт ребёнка?
— Неужели женщина, которая прожила с ним десять лет, не знает ответ на этот вопрос? — покосился на Аврору Демьян.
Он так красиво смотрелся за рулём, и ему так шла эта машина, что она бы ехала с ним и ехала — неважно куда.
— Я-то знаю. Но двадцать шесть лет назад твоя мама не могла знать, что он не захочет детей, что однажды из страха даже решится на стерилизацию. И так быстро забудет женщину, от которой сходил с ума, что даже город не запомнит.
— Наверное, почувствовала. Я слышал, вы всегда чувствуете. А может, тоже думала, что ребёнок не его, — он покачал головой. — Не знаю. Вот почему так поступила твоя подруга?
— Потому что гордая.
— Вот и моя. Подняла двух детей одна. Вырастила, воспитала. Да, нам было непросто, я в тринадцать лет уже пошёл работать, но это нас сплотило и сделало сильнее. А теперь с нами ты. Добро пожаловать!
Демьян протянул руку. Аврора вложила в его ладонь свою…
Она вышла из шатра. Лебедева ждала её в тени на лавочке под большим деревом.
Сидела спиной к Авроре, лицом к импровизированному ипподрому: на небольшой площадке, засыпанной свежим песком прямо поверх травы, всех желающих катали на лошадях.
Сидела не одна. Рядом с ней переобувалась Милка. Они с Поэтом тоже приехали на фестиваль. Вернее, Поэт приехал в Москву по делам и помочь Демьяну, если понадобится, а Милку, конечно, взял с собой. Ирка приехала с сыном на обследование.
Лебедева с Камилой о чём-то говорили. Аврора остановилась за деревом. По прямой спине подруги она уже поняла: что-то не так. А потом увидела, что именно.
«Вот чёрт!» — выругалась Аврора. Возле двух девушек-инструкторов, одна из которых держала под уздцы лоснящуюся на солнце гнедую лошадь, стоял Воскресенский.
Нежно придерживал за спину жену и, видимо, договаривался прокатиться вдвоём, на двух лошадях, но, кроме красавицы гнедой, все лошади были заняты.
Воскресенский повернулся. Ирка опустила голову. Аврора спряталась за дерево.
— Ух ты, — Милка разогнулась. — Воскресенский всё же приехал. Пойду Артёму скажу, — то ли вслух сама себе, то ли обращаясь к Ирке, сказала она.
— Вы знакомы? — удивилась Лебедева.
— Ну да, его все знают, он же как Убисофт, Близард или РокСтар, только лучше. Ты что не слышала про Ассасинов, ВарКрафт, Симс? — удивилась она, оценив Иркино непонимающее выражение лица. — Ну про «колдов», наверное, только глухие не слышали. Кол оф Дьюти?.. Э-э-э... Ну, хотя бы знаешь, кто такие разработчики игр?
— Ну, допустим, — согласилась Лебедева.
— Ну вот, — Камила встала. — Воскресенский один из самых успешных. Они с моим парнем собрались замутить общий проект. Уже сделали вместе софт-запуск, тот отлично себя показал. Решили продолжить. Вадим вроде сказал, что сегодня не сможет, но, видишь, приехал, значит, договорились. А ты откуда его знаешь? — она поставила здоровую ногу на скамью, чтобы поправить шнурки.
— Да так, — равнодушно пожала плечами Лебедева. — Мой бывший.
— Воскресенский?! — забыв про шнурки, вытаращилась Милка. — Ты серьёзно?
— Да, я его бросила, — хмыкнула Ирка.
— Вот ты дура. Разве таких мужиков бросают? Я вокруг Котова год кругами ходила, так он женат, у него дети и компания в разы меньше. А Воскресенский свою создал с нуля, а сейчас она стоит больше миллиарда, я бы за такого убила, вырвала из леденеющих рук у любой и держала бы. А она… бросила, — осмотрела она Ирку с пристрастием на предмет вменяемости.
Та не осталась в долгу, смерила девчонку взглядом. Усмехнулась:
— И нормально тебе, что мужик женат?
— А что женат? Хочешь жить — умей вертеться. Нормальных мужиков мало, за них приходится драться. Жена пусть клювом не щёлкает, уведут, как того коня, — кивнула она на ипподром. — Пока молода, надо пользоваться, — выразительно провела руками по своим округлостям, словно поправляя платье. — Ему со мной хорошо, так пусть тратится на меня, а не на другую. — Она притопнула бионической ногой. Махнула Ирке рукой: — Ну бывай, бывшая.
— Ты слышала? — усмехнулась Лебедева, когда Аврора села рядом с ней на скамейку.
— А то, — качнула головой Аврора.
— Не смотри, что колченогая, пусть тратится, — она сползла вниз по скамейке. — А мы любовь, справедливость, верность. Никому не нужен наш богатый
