жива!
Адреналин захлестывает мои вены, и я врезаюсь в Эмилио с силой тысячи армий. Мы кувыркаемся вместе, но победа остается за мной. Опираясь на него, я наношу удар в челюсть и с ликованием наблюдаю, как его голова отлетает в сторону, кровь брызжет из носа, как из сломанного пожарного гидранта.
Я отказываюсь применять к нему оружие. Это слишком просто. Я хочу медленно и мучительно высасывать из него жизнь голыми руками, так же, как он почти отнял у меня Бьянку. Я хочу, чтобы он страдал так же, как страдала она.
Из моего поля зрения доносятся кашель и хрипы Бьянки, уверяющие меня в том, что она жива. Облегчение захлестывает меня, но я пока не могу уделить ей внимание, потому что Эмилио дико борется. Он не собирается сдаваться без борьбы за свою жизнь. И я тоже.
Этот ублюдок думал, что он такой умный, что заманил нас в дом, намереваясь устроить засаду. Как будто это наше первое родео; не зря же мы правим Восточным побережьем. Мы с Лео действовали скрытно, войдя в дом через потайной боковой вход, а очки ночного видения позволяли без труда расправиться с тупоголовыми охранниками Эмилио с помощью пистолета с глушителем. Мы уничтожили их одного за другим, прежде чем кто-то понял, что мы проникли в дом.
Лео охотится за последними Зегами, бродящими по коридорам.
Эмилио думает, что его люди спасут его, что у него еще есть шанс.
Он ошибается.
— Видишь, каково это? — Я плюнул ему в лицо. — Не очень.
Окровавленное лицо Эмилио напрягается, когда я прижимаю его локтем к горлу.
На заднем плане я смутно слышу, как Бьянка шепчет мое имя. Только поэтому я не выколол Эмилио глаза. Я хочу, чтобы она была в сознании и наслаждалась его смертью так же, как я буду наслаждаться этим действием.
Он хрипит, когда я обхватываю его руками в удушающем захвате, который заставляет его судорожно хватать воздух. Когда я ограничиваю доступ воздуха, я улыбаюсь, наблюдая, как нарастает его паника.
— Я недооценил, какое удовольствие мне доставит убить тебя, как животное. Я сожалею только о том, что не могу вернуть тебя к жизни и убить снова.
Его глаза стекленеют, пот стекает по шее, когда я усиливаю давление на сонную артерию.
— Даниил! — На этот раз голос Бьянки сильнее, настойчивее, она предупреждает меня, но уже слишком поздно. Что-то острое и смертоносное вонзается мне в бедро, чуть выше тазобедренного сустава. Меня пронзает белая мука, и я на мгновение теряю хватку.
Эмилио набрасывается на меня, как только его нож наносит урон. Его пальцы впиваются в мое израненное бедро, и с торжествующим рыком он выкручивает его с такой силой, что у меня мутнеет зрение. Все, что я могу сделать, чтобы остаться в сознании, — это огонь, пронизывающий мое тело, и боль, заставляющая меня зажмуриться. В этот момент Эмилио берет верх, переворачивает меня и прижимает к земле, а острие клинка вонзается в шею.
— А я, оказывается, не такой уж и крутой. — Эмилио улыбается мне, как безумный Джокер, измазанный в собственной крови. Я борюсь с ним, пытаясь дотянуться до пистолета в кобуре, но каждое движение заставляет лезвие вонзаться все глубже. — Ты не выйдешь отсюда живым, — шипит он. — Ни ты, ни эта моя сучка-племянница.
— Я так не думаю, tío (пер. дядя), — раздается голос Бьянки через всю комнату. Краем глаза я замечаю какое-то движение, а затем тошнотворный треск: что-то тяжелое разбивается о голову Эмилио, разлетается на сотни осколков и падает на меня. Какая-то ваза. Воспользовавшись хаосом, я бью Эмилио по лицу. Его голова снова откидывается назад. Он теряет контроль над ножом, прижатым к моей шее, и в этот миг мир переворачивается с ног на голову.
Сверху появляется лицо Бьянки, размахивающей ножом, который Эмилио только что потерял из рук. Не раздумывая, она протягивает руку и перерезает дяде горло от уха до уха. Из его горла вырывается красная дуга, заливая мое лицо теплой жидкостью медного цвета. Как бы я ни радовался пролитой крови Эмилио, это момент Бьянки. Я откатываюсь в сторону и позволяю ей добить его.
— Это тебе за то, что недооценил меня, — прошипела она и ударила его ногой в живот, в комнате раздался жуткий рвотный звук. Он переворачивается на спину, хватаясь за шею и делая последний вдох. — А это за убийство моей семьи. — Удар в сердце. — А это, это… — рычит она, — за попытку убить человека, которого я люблю. — На этот раз она наносит стремительный удар по яйцам, но он не реагирует. Его больше нет. Его безжизненное тело распростерлось на полу между нами.
Проклятье. Не знаю, что меня больше поразило — ее слова или то, как дико она отправила своего дядю в адские недра. В любом случае, я чертовски впечатлен, возбужден и влюблен так сильно, как никогда не думал.
Встав, я хватаю Бьянку и прижимаю ее рот к своему. Она на вкус как небо, победа и кровь, если быть честным. Но мне никогда не будет достаточно этого. Ее.
— Ты ранена? — шепчу я ей в волосы.
— Да, но мне все равно. Ты пришел за мной. — В ее глазах блестят слезы. — Я думала, ты меня ненавидишь.
— Нет, черт возьми. Я был идиотом, упрямым идиотом. И я чуть не потерял тебя. — Стыд покрывает мои слова. — Я бы никогда не простил себе, если бы с тобой что-то случилось. С тех пор как я узнал, что ты отдалась в руки своему дяде, как жертвенный агнец, я был в полном дерьме. И все из-за меня. — Мое горло сжалось, сожаление стало кислым во рту. — Я облажался, printsessa, очень сильно.
Она наклоняется ко мне с улыбкой на лице и приникает к моим губам.
— Думаю, мы оба учимся на собственном опыте. Но с меня хватит уроков, Даниил. Я хочу только тебя. Между нами больше не будет лжи и обмана.
— Никогда, — клянусь я и заключаю ее в свои объятия, облегчение пробегает по мне. — Боже, ты была настоящей рок-звездой. — Я прижимаю ее голову к себе и убеждаюсь, что она смотрит мне в глаза, ведь я собираюсь сказать ей то, что собираюсь. — Я чертовски люблю тебя и собираюсь на тебе жениться. На этот раз по-настоящему. Что скажешь?
Я ошеломлен интенсивностью эмоций, отраженных в ее глазах.
— Я скажу, что давно пора. Для меня нет никого другого, Даниил. Ты — это мое все.
Я вернулся к поглощению ее лица, когда Андрей, а за ним
