что он был чудовищем и… — Она покачала головой, расстроенная. — Что ж, что сделано, то сделано, но я хочу, чтобы ты знала, что я больше не работаю в Бюро. После всего этого я поняла, что мне пора двигаться дальше.
Я на мгновение отворачиваюсь, чтобы обдумать ее слова. Я не уверена, как я отношусь к извинениям Дейдры. С одной стороны, это триумф, но с другой — горечь от того, что я прошла через ад и обратно во имя оправдания своей семьи. Но Дейдра не может нести всю вину на себе. Мы все служим людям, стоящим над нами, и я понимаю, что были и другие факторы. Поэтому я улыбаюсь и говорю ей:
— Я тебя прощаю.
Даниил выглядит чуть менее снисходительным, но он защищает меня, и я понимаю, почему.
— Ну, вы, конечно, красивая пара, — замечает Дейдра, ее глаза морщатся в уголках. — После всего, что вы пережили, вы заслуживаете счастья.
— Спасибо, — прямо говорит Даниил.
— Моя дверь всегда открыта для вас. — Дейдра кивает, поворачивается и исчезает в толпе.
— Ну, это было неожиданно, — говорю я, когда Даниил обхватывает меня за талию и притягивает к себе.
— Для меня — нет. Ты заслужила эти извинения. Я долго ждал этого, — пробормотал он, целуя меня в шею.
— Спасибо, — говорю я, поднимая на него глаза. Его взгляд встречается с моим, в нем мелькает сухое веселье.
— Поблагодаришь меня после того, как я оттрахаю тебя шестью способами до воскресенья. — Его голос — черный шелк, обещание того, что будет дальше. Он быстро осматривает комнату, а затем улыбается мне. — Кстати говоря… — Он практически тащит меня по коридору в свой кабинет. В кабинет, в который у меня теперь есть свободный доступ. Закрыв за нами дверь, он, не теряя времени, водружает меня на свой стол и устраивается между моих ног.
— По-быстрому, — объясняет он, как будто это было непонятно.
— К счастью, я пришла подготовленной, — хвастаюсь я и поднимаю подол платья, демонстрируя ему свою голую киску. Я решила, что трусики сегодня будут только мешать.
— Черт. — Его брюки спускаются так быстро, что можно подумать, что они горят. — Мне нужно быть в тебе прямо сейчас.
Он обнимает меня за шею, пристраиваясь между моих ног, и одним неистовым толчком погружается в меня. Мои глаза закатываются назад.
Как обычно, я потрясена интенсивностью нашей связи. Наверное, в некоторых штатах запрещено заниматься сексом так хорошо, потому что эта связь между нами — как огонь и масло, одно только подпитывает другое. Я шире раздвигаю ноги и отклоняю тело назад, чтобы глубже вобрать его в себя. Чтобы насладиться каждой минутой, проведенной наедине, в объятиях друг друга. Со стоном он поднимает руку и проводит по моей щеке, пристально глядя мне в глаза.
— Я люблю тебя, — простонал он, проводя большим пальцем по моему пульсирующему клитору. Я уже чувствую, как он набухает внутри меня, находясь на грани разрядки. — И я не могу дождаться, когда заставлю тебя округлиться от моих малышей. — И тут он в последний раз вколачивается в меня, наполняя меня своей горячей спермой. Моя спина выгибается от неожиданности, и, еще раз щелкнув клитором, мой оргазм достигает пика, охватывая мое тело, как бушующий огонь.
Он рухнул вперед, прижимая меня к себе.
— Я тоже тебя люблю, — бормочу я ему в шею, вдыхая его запах. Мне никогда не надоест это — его прикосновение, его запах, весь Даниил. — Но подожди, партнер, я еще не готова к этим деткам.
Он смеется и целует меня в шею.
Сегодня мы не просто обменялись клятвами, мы заключили договор. Больше никакой лжи между нами, никаких секретов в будущем. В том числе и о том, чтобы я не вмешивалась в дела Братвы. Даниил признался, что Хорхе трахал его мозги с момента нашей свадьбы. Для меня это не сюрприз, но с этого момента мы договорились быть правдивыми друг с другом, как бы больно это ни было и как бы сильно ни волновало.
Мы строим совместную жизнь — настоящую, и чтобы она сложилась, обману больше не будет места. Я решила вернуться в школу и изучать управление бизнесом. Наблюдать за тем, как Даниил работает в своей стихии, подсчитывая цифры и принимая стратегические бизнес-решения, — это, честно говоря, одно из моих любимых занятий. Когда я закончу школу, я буду работать на Козловых в легальной части империи.
Кажется, целую вечность назад я пыталась убедить Даниила дать мне работу у него — конечно, тогда у меня были скрытые мотивы. Сейчас я хочу делать хорошую работу, которая имеет смысл. Именно поэтому, с благословения семьи и при содействии Киры и Джорджии, я стану инициатором создания Фонда Козлова. Этот фонд будет помогать женщинам, покинувшим насильственные отношения, встать на ноги. Может быть, это уравновесит некоторые грехи братства.
Мой муж — часть братвы, и я научилась с этим мириться, потому что он совсем не такой, как мой дядя или Хорхе. Он хороший человек, который иногда совершает плохие поступки.
Но мир не черно-белый. Он серый, и я могу принять это, если это означает, что я буду спать и просыпаться рядом с этим человеком. Этот человек, который рисковал жизнью и конечностями, чтобы спасти меня, и сделал бы это снова и снова, если бы в этом была необходимость.
Теперь он — моя семья.
Мой путеводный свет.
Все, ради чего стоит жить.
ИТАЛЬЯНСКОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ
4 ГОДА СПУСТЯ
Бьянка
— Наслаждаешься Cacio e Pepe? (прим. Итальянская паста)
Я поднимаю глаза и вижу, что мой муж с голодом смотрит не на еду, а на меня. Может быть, это потому, что моя грудь увеличилась на целый размер, или потому, что мои изгибы стали мягче и более выраженными, чем обычно. А может быть, дело в том, как я облизываю губы между каждым идеальным кусочком.
— В Италии паста всегда вкуснее, — говорю я, провожая взглядом Даниила. С этой скалы открывается вид на Амальфитанское побережье, а вдали сверкает океан. — Мммм, — издаю я стон, наслаждаясь всем этим. Видом, едой, моим мужчиной.
— Если ты и дальше будешь так стонать, мы не успеем вернуться на виллу. Мне придется трахнуть тебя на этом столе. — Его глаза вспыхивают темным и голодным огнем, и я понимаю, что это не пустая угроза. Тепло разливается по моей душе. Я не могу дождаться, когда он выполнит свое обещание. Но не раньше, чем я скушаю все до последнего кусочка этого итальянского пиршества.
— Успокойся, мальчик, — наставляю
