используя их, по сути, как булавки. Когда я закончил, ткань закрыла нижнюю половину окон.
Затем я вырезал в простыне дюжину небольших отверстий ― достаточно больших, чтобы я мог видеть через них из своего охотничьего ружья, и достаточно низких, чтобы я мог удобно целиться через них, лежа на полу.
Простыня была белой, что было не очень хорошо ― она будет отражать свет от луны, скрытой за облаками.
Но внутри хижины было совершенно темно, да и лес снаружи был не лучше. Цольнеру было бы очень трудно разглядеть что-либо в такой темноте.
Он мог бы видеть вспышку дула при каждом выстреле, и это помогло бы ему понять, откуда я стрелял.
Это означало, что при каждом выстреле я должен был немедленно перемещаться.
Если он использовал прицел ночного видения, то, надеюсь, вспышка в кромешной тьме перегрузит оптику и ослепит этого засранца.
― О-хо, создаем охотничий заслон, да? ― с веселым смехом воскликнул Цольнер. ― Газель обращает тактику охотника против него самого! Очень умно! Полагаю, это означает, что скоро начнется стрельба, ja?
Я не ответил ему, но он продолжал говорить.
― Я еще немного подумал. Чтобы избежать кровопролития, я подслащу сделку. Я скажу тебе, куда я доставлю фройляйн Фиоретти, как только она окажется у меня. Тогда ты сможешь прийти за ней и спасти ее. Мне все равно, что ты будешь делать после того, как я получу деньги. Я должен доставить ее куда-нибудь поближе к Венеции. Die Insel der Toten ― как это правильно сказать ― остров мертвых, ja?
Я посмотрел на Лучию.
― О чем он?
― Он имеет в виду остров Сан-Микеле, ― прошептала она. ― Это кладбище в Венеции. Палаццо Ноны находится через воду от него.
Цольнер продолжал говорить.
― На острове есть церковь. Там я передам фройляйн твоему кузену, после чего мне заплатят, и я уеду. Видишь? Я все тебе рассказал! Отдай ее мне, а потом следуй за нами и спаси ее, как только я уеду. Мне все равно, лишь бы мне заплатили.
― Почему бы мне просто не заплатить тебе втрое больше, чем платит Аурелио, и ты просто уйдешь? ― крикнул я.
Цольнер захихикал.
― Ах, если бы я только мог… но моя репутация была бы разрушена! Меня никогда не наймут на другую работу! Нет, я действительно должен настаивать на том, чтобы ты передал мне фройляйн.
― Тогда я действительно должен настаивать на том, чтобы ты отправился в ад.
Цольнер театрально вздохнул.
― Это твой окончательный ответ?
Когда я не ответил, он сказал:
― So läuft der Hase21!
― Боже, он никогда не заткнется, ― прошептала Лучия.
Когда с завесой было покончено, мы с Лучией переползли в гостиную. Я отпер обычное окно и приподнял створку, чтобы Лучия могла вылезти наружу.
Я дал ей Глок и напомнил, как стрелять и как перезаряжать, если кончились патроны. Затем я попросил ее положить запасные магазины в карманы куртки.
Я всунул ей горсть монет и несколько 100-евровых купюр на случай, если она доберется до города, а также написал номер телефона Никколо на бумажке.
― Пожалуйста, не заставляйте меня делать это, ― прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.
― Все будет хорошо. Поверь мне. Как только услышишь первый выстрел из моей винтовки, вылезай в окно и беги. Понятно?
― Я ненавижу тебя за это, ― жалобно сказала она.
Я улыбнулся.
― Музыка для моих ушей. ― Затем я поцеловал ее, пока мы оба лежали на полу. ― Удачи.
Я отвернулся, чтобы встать.
А она потянулась ко мне, обхватила руками мое лицо и яростно поцеловала.
Когда все закончилось, я улыбнулся в последний раз… затем повернулся и пополз по полу к французским окнам.
Я поднял с пола свое охотничье ружье. Лежа на животе, я просунул ствол в одно из отверстий в простыне.
Первый выстрел не имел значения. Я понятия не имел, где находится Цольнер, и шанс попасть в него был один на миллиард.
Поэтому я просто нажал на курок.
БАБАХ!
Беги, ― тихо скомандовал я Лучии.
Затем я перекатился по полу, чтобы избежать ответного огня Цольнера, и занял следующую позицию.
Лучия
БАМ!
Выстрел застал меня врасплох.
На секунду я замерла.
Я вспомнила человека в сарае, лицо которого превратилось в кровавую маску.
И человека на мотоцикле, который целился в меня из пистолета.
Затем я начала двигаться.
Я вылезла в окно, спрыгнула на землю и побежала.
Было так темно, что ничего не было видно, а земля была такой размокшей, что мои ноги скользили каждые несколько шагов.
Но я продолжала бежать.
Позади меня в лесу раздались выстрелы.
Бах!
БЛАМ!
Массимо
Бах!
К тому времени, когда Цольнер выстрелил, я уже смотрел через очередную дыру в своей импровизированной маскировочной завесе.
Я слышал звон бьющегося стекла где-то над головой.
Но желтая вспышка его дула была как маяк в темноте.
Я вижу тебя, ублюдок!
Первый выстрел, как ни странно, был выше, чем следовало бы, и дальше моей первоначальной позиции для стрельбы.
Но, возможно, он предполагал, что я буду двигаться после каждого выстрела, и пытался предугадать, в какую сторону.
Может быть, он стрелял высоко в качестве предупреждения. Может быть, он хотел, чтобы я сдался.
Неважно.
Я передернул затвор винтовки, зарядил следующий патрон и выстрелил в то место, где была видна вспышка.
БАБАХ!
Я переместился влево и выглянул в другое отверстие, надеясь, что мне удалось попасть в него.
И тут в метре от первоначального места вспыхнула новая вспышка света.
Бах!
Я стиснул челюсти.
Значит, он делает то же самое, что и я ― перемещается.
Я быстро перезарядил, прицелился и снова выстрелил.
БАБАХ!
На этот раз я переместился вправо и выглянул из дыры в простыне.
Бах!
Теперь он стрелял с третьей позиции!
Это становилось настоящей проблемой.
К сожалению, у меня оставалось ограниченное количество выстрелов ― около 12.
Поэтому, стреляя в темноту, я молил Бога об огромной милости.
Лучия
Бах!
Блам!
Выстрелы Массимо слышались все дальше, по мере того как я убегала от дома.
И тут я споткнулась.
Что-то тонкое и прочное сбило меня с ног, и я упала лицом вперед на землю.
Я застонала и, оттолкнувшись от грязи и мокрой хвои, встала на
