Все чувства Тэда были напряжены до предела. Он принял ее объятия так, словно это было в последний раз, и выслушал все, что Билли рассказала о визите Мак-Дермотта и о болезни Мосса. С каждым словом сердце у него падало и падало. Ему хотелось бы не любить ее так сильно, тогда он мог бы поспорить с нею, бороться против ее решения, побить ее, если понадобится, заставить понять, что она делает с ними обоими, с их любовью.
— Не знаю, захочет ли он, чтобы я осталась с ним, — говорила Билли, — но знаю, что должна попытаться. Ты понимаешь, Тэд?
Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая аромат шампуня, которым обычно пользовалась Билли.
— Я могу лишь пытаться понять. Да, черт побери, понимаю, но не хочу понимать! Не хочу снова делить тебя с кем-то. Хочу, чтобы ты была только моей, Билли. Проклятье, я слишком долго ждал и не хочу ждать больше!
В порыве гнева и досады он вырвался из ее рук и принялся мерить комнату большими шагами, запустив длинные пальцы в свою шевелюру.
— Не смотри на меня так, Билли. Да, я сердит, черт, да, я с ума схожу от злости! Наверное, я мог бы возненавидеть тебя в эту самую минуту. Ты просишь меня снова проявить благородство, а я не хочу быть благородным. Мне хотелось бы, чтобы я не заботился о Моссе все эти годы и не любил его. Хотел бы, чтобы он был мертв и все кончилось раз и навсегда. — Лицо Тэда сморщилось от горя. — Я люблю тебя, будь ты проклята, а ты уходишь от меня!
Билли подбежала к нему, обвила руками, изо всех сил стараясь утешить. Тэд не сказал ничего, чего бы она сама себе уже не высказала. Все самое ужасное, все, о чем не хотелось думать. Она почувствовала, что напряжение уходит, и вспышка гнева прошла. Его объятия снова раскрылись навстречу ей. Потом он высвободился из ее рук и пошел к двери. Билли проглотила комок слез. Он уходит, оставляет ее с разбитым сердцем. Хотелось крикнуть, чтобы он не уходил, не покидал ее.
Тэд резко остановился, не доходя до двери, задержался у стола, на котором стояла фотография Сойер. Снял трубку телефона, набрал номер, долго ждал, пока ему не ответили.
— Алло! Мосс? Это я, Тэд. Послушай, оказывается, я смог выбраться в этот потрясающий штат Техас ради доброго старомодного Рождества. Зашел проведать Билли, и мы тут как раз подумали, что неплохо бы наведаться прямо сейчас в Санбридж. Ты уже поставил елку?.. Тогда мы сейчас приедем и нарядим ее для тебя!
Билли рухнула на диван, спрятала лицо в ладони. Слезы неудержимо текли по щекам. Тэд, дорогой Тэд.
— Да, Сойер приезжает, чтобы провести Рождество с Билли. Она приедет чуть позже, во второй половине дня… Минутку, я спрошу. — Прикрыв трубку рукой, Тэд обратился к Билли: — Мосс говорит, что его шофер уже в городе и, если хочешь, можешь задержаться, чтобы забрать Сойер в аэропорту. Похоже, он рад, что мы к нему едем, Билли. Поедем сейчас или подождем Сойер?
Не в силах встретиться с ним взглядом, Билли просто сказала:
— Передай ему, пусть Эфраим заберет Сойер. Мы будем в Санбридже через час, если он не против. Попроси его дать указания затопить камин в моей старой мастерской.
Вот так. Все очень просто. Кто сказал, что нельзя снова оказаться дома?
* * *
Сойер Коулмэн съехала на ногах с пригорка перед мастерской Билли. Смеясь, слепила снежок и запустила в сурового шофера, который нес ее багаж. Пакеты с подарками разлетелись по всей заснеженной поляне.
— Это ведь Рождество, Эфраим, улыбайся, — посмеивалась она, потом принялась собирать подмоченные свертки в яркой упаковке. Она могла поклясться, Эфраим сейчас думает, что в двадцать один год можно бы уже и повзрослеть. Ха! Ну а ее бабушка любит хорошую потасовку со снежками и не станет слишком строго бранить!
— Бабушка! Я приехала! Счастливого Рождества!
— Сойер! Я так беспокоилась. Самолет запоздал?
— Где-то здесь была плохая погода. — Билли попала в юные, теплые, нежные и полные любви объятия. — Ты чудесно выглядишь, бабушка. Бьюсь об заклад, получила какие-нибудь новые отзывы. Но откуда такой печальный взгляд? Ты всегда говорила, что в глазах должна оставаться улыбка. Немедленно расскажи мне, в чем дело.
Билли рассмеялась:
— Ты все услышишь. Всему свое время. Ты великолепна, как всегда. Должно быть, это все морковка и фасоль, которые я заставляла тебя поглощать в огромных количествах, когда ты была маленькой.
Сойер повернулась к шоферу:
— Спасибо, Эфраим. Извини за снег. Я так рада, что приехала домой. Оказаться в Санбридже для меня такой сюрприз — я ведь привыкла играть в снежки с детства. Нехорошо было так поступать по отношению к тебе. Прости меня.
Билли видела, как суровый шофер смягчился и улыбнулся ее внучке. Даже самые закоренелые ворчуны откликались на красивую улыбку Сойер. Когда дверь за шофером закрылась, Билли спросила:
— Что все это значит?
— Мне захотелось поиграть в снежки, — со смехом объявила Сойер. — Что ты на это скажешь, бабушка?
— Мне идея нравится. Подай сапоги и куртку. — Этот ребенок всегда приводит ее в чудесное состояние духа. Она могла бы даже забыть… почти забыть.
Билли бросила взгляд на свою внучку. Высокая и стройная, с волосами цвета меда, ниспадающими на плечи мягкими волнами. На минуту, пока она заправляла волосы под капюшон голубой парки, отороченной белой овчиной, Билли снова увидела ее маленькой девочкой. Все эти годы, неужели они будут вечно преследовать ее?
— Не знаю, что голубее, — с нежностью сказала Билли, — твои глаза или парка. Ты должна почаще носить голубое.
Сойер похвасталась:
— Я сдала досрочно зачеты за первый семестр. Четвертая по успеваемости в группе. Я почти законченный инженер-авиаконструктор. Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, это чудесно… Сойер, я хочу, чтобы ты нашла время поговорить с твоим дедушкой. Хочу, чтобы он знал, чего ты достигла и как хороши твои успехи в учебе. Это важно.
* * *
Сойер всхлипнула. Так вот почему застыла печаль в глазах бабушки. Надо было самой догадаться.
— Я попробую. У нас много общего, но он просто мною не интересуется.
— Теперь будет интересоваться. Мне кажется, он ждет твоего приезда. Ты должна его разговорить. Используй все известные тебе уловки.
— Использую, использую. Почему ты в таком напряжении? Расслабься. Давай играть в снежки, это как раз то, что нам сейчас нужно, чтобы избавиться от всякой неприязни и враждебных чувств хоть на время.
Они катались и бегали по заснеженной поляне, казалось, несколько часов. Бросались снежками и осыпали друг друга пригоршнями мягких белых хлопьев. Смеялись и кричали, пока не выбились из сил.
