Посетители гриль-бара вели вежливые и утонченные беседы. Знакомая атмосфера постепенно начинала убеждать, что она много теряла, запершись в четырех стенах и лелея свое несчастье.
– Мне так хорошо, Том, – порывисто произнесла она. Он через стол взял ее за руку. – Ну вот, теперь на нас все смотрят. – Розмари улыбнулась.
– Они это делают весь вечер, – сказал Том. – А ты только что заметила?
– Я стараюсь ни с кем не встречаться глазами.
– Правильно. – Он убрал руку и понизил голос. – Вон та дама… Ты с ней знакома?
Розмари подняла глаза и увидела, что к ним направляется Джессика. Когда она подошла к столику, Том встал. Джессика, пожалуй, немного перебрала.
– Дорогая, как чудесно! Я как раз собиралась тебе позвонить. Выглядишь великолепно. А что это за потрясающий мужчина?
– Том э-э… – Все остальное разом вылетело из головы.
Том протянул руку и представился:
– Том Вудз. – Они с Джессикой пожали друг другу руки.
Розмари смутилась от своего промаха. Надо же было ни с того ни с сего забыть его фамилию.
Том предложил Джессике стул.
– Нет, дорогие, спасибо. Я тут не одна. Мы смотрели новую пьесу в «Водевиле».
– Хорошо? – машинально спросила Розмари, не чувствуя никакого интереса.
Джессика скривилась.
– Ужасно. Там играл этот Бен, Розмари. Господи, как же его зовут-то? А, Моррисон. Точно. Бен Моррисон.
У Розмари забилось сердце. «Спасибо тебе, Джесс. Ты только что испортила прекрасный вечер. Теперь можешь спокойно уходить».
Но Джессика продолжала трещать. Том все это время стоял, а Розмари сидела, глядя на шевелившиеся губы актрисы, и никак не могла сосредоточиться на том, что та говорит.
– …Сидели во втором ряду, за нами, дорогая. На просмотры толпами валили наши трагики – небось надеялись, что эти американцы на них клюнут. Просто стая гиен – только и ждут, как бы урвать кусок. Имей в виду: комедия шла никак не больше недели, это уж точно. Американский черный юмор – это совсем не то, что нам сейчас нужно. – Она с размаху зажала себе рот и с притворным смущением улыбнулась Тому, который, с присущей ему вежливостью, старался подавить кашель от дыма сигареты Джессики, неумолимо тянувшегося ему прямо в лицо. Когда она жестикулировала, пепел падал на скатерть.
– Я понимаю, что это ужасно бестактно с моей стороны, дорогая, – продолжала Джессика. – Том ведь американец. Он, конечно, не мог не обидеться.
Том вежливо улыбнулся.
– Нисколько. Я ведь занимаюсь нефтью, а не театром.
Розмари удивленно уставилась на него.
На Джессику это заявление, очевидно, произвело сильное впечатление.
– И где ты их только берешь? – бросила она Розмари через плечо. – Все такие сексуальные, а этот еще и богат.
Розмари вспыхнула, а Том рассмеялся.
– Нефтью? – сразу же спросила Розмари, как только Джессика ушла к своим друзьям и явно принялась рассказывать им свежие новости о Розмари.
– Я знал, что это произведет на нее впечатление и в то же время не поощрит к дальнейшим действиям. – Том отодвинул тарелку с десертом. – Может, улизнем в тот укромный уголок в вестибюле и закажем кофе? – заговорщицки прошептал он.
– Да, с удовольствием, – благодарно отозвалась Розмари.
Он подозвал официанта, щедро оделил его чаевыми и попросил принести кофе в вестибюль.
Они сидели в удобных креслах, одни. К кофе подали пти-фуры.
– Наверное, придется прихватить домой для дочки, – пошутила Розмари.
– А почему нет? Забота о детях – прежде всего.
– Ей двадцать один. Она все еще живет у меня. С подругой-любовницей.
Том поднял брови, но промолчал. «Зачем я ему это сказала? – подумала Розмари. – Пожалуй, я выпила слишком много шампанского».
– Если бы ты сказал Джессике, чем занимаешься на самом деле, она не отвязалась бы от нас до конца вечера.
– Знаю. Я говорю, что занимаюсь пластической хирургией, только тем женщинам, которые меня интересуют. Для всех остальных – работаю в нефтяной промышленности. А если надо кого-нибудь напугать, становлюсь дантистом или торговцем оружием.
Розмари громко засмеялась, закинув голову.
Том наклонился к ней.
– Должен ли я знать, кто такой Бен Моррисон, если намереваюсь предпринимать дальнейшие действия в отношении тебя?
Она удивленно взглянула на него.
– Почему ты спрашиваешь? Вернее, почему ты об этом подумал?
– Потому что я видел твое лицо, когда Джессика упомянула это имя. У тебя был такой вид, словно ты хочешь спросить, пришел ли он один или с кем-нибудь.
Она не знала, что сказать в ответ. Он откинулся на спинку кресла, не отрывая взгляда от ее лица, потом проговорил:
– Извини. Позволь, я удалюсь достойно.
– Не думаю, что это необходимо. Кажется, мои отношения с Беном Моррисоном близятся к неизбежному концу, если это уже не конец.
– Могу сказать только, что я очень рад. За себя. – Он улыбнулся ей, но не сделал попытки взять ее за руку. – Наверное, мне следует подняться, принести пакет и отвезти тебя домой.
– Это было бы прекрасно, – ответила Розмари.
Она смотрела ему вслед и думала, как было бы хорошо, если бы она могла ему не отказывать.
На пути в Уимблдон Розмари дремала, сидя на переднем сиденье рядом с Томом.
– Можно я позвоню завтра?
– Да, конечно. Я весь день буду дома.
– Я мог бы приехать на чай. – Он быстро повернул к ней голову и улыбнулся.
– Даже если будет моя матушка? – шутливым тоном спросила она.
– Ужасно люблю пожилых леди. Они обычно находят меня забавным и молодым.
– Не сомневаюсь.
– Так можно прийти на чай?
– Позвони мне днем. Я почти уверена, что скажу «да».
– Очень мило с твоей стороны.
Розмари засмеялась, потому что эта старомодная, чисто английская фраза совсем ему не шла.
– Я стараюсь быть как можно более английским, чтобы тебе понравиться, – объяснил Том. – Никогда не встречал никого более… как бы это сказать… британского, чем ты.
Вместо ответа Розмари указала рукой.
– Следующий поворот.
Они подъехали к дому, и она уже собиралась пригласить его выпить кофе, но тут заметила у дверей потрепанную машину Бена. Она взглянула наверх – дом был погружен в темноту, и только в ее спальне за опущенными шторами горел свет. Был час ночи.
– Ты не возражаешь, если мы попрощаемся здесь? – Голос у нее дрожал.
Том внимательно посмотрел ей в лицо. Мотор еще работал. Вдруг, словно ему в голову пришла какая-то новая мысль, он заглушил мотор и быстро поцеловал ее в бесчувственные губы.
– Нет, – прошептала она. – Нет, Том.
– Не пугайся, Розмари. Это самый дружеский из всех поцелуев. Я ничего от тебя не требую.
– Спасибо. И спасибо за прекрасный вечер. Действительно прекрасный.
