Вызвав гвардейца, первая покидаю медицинский кабинет. Сил делить пространство с этими гадинами больше не осталось. Ужасный денек выдался, ничего не скажешь.
Ноги несут меня сами, я не отдаю себе отчет в том, в каком направлении двигаюсь. Без устали, снова и снова набираю номер телефона Амирана, собираясь высказать все что думаю о нем, о его змеиных родственничках, их заявлениях и откровенных намеках на второй брак.
Отчаянно рыдаю, услышав очередное механическое бездушное «абонент недоступен». Отказываюсь верить, что в такой трудный момент — его просто нет рядом, и нет никакой возможности найти утешение на его плече и услышать уверенное опровержение из уст мужа.
Это не может быть правдой. Он никогда так со мной не поступит.
"Хочешь быть единственной? Будешь!"
Боже, если и это ложь, то что мне остается? Что?
Я не помню как, но в конечном итоге оказываюсь в зверинце Амирана, забираюсь в вольер своей любимицы, нуждаясь в её мягкости и утешении, совсем забыв, что уже несколько месяцев Саваж делит свое жилище с Туманом. Я горько всхлипываю, дышать становится все труднее от терзающих сердце и душу сомнений. Пытаюсь гнать от себя тяжелые мысли, но они возвращаются, давят на грудную клетку, опутывают ядовитым облаком, шипят в голове мерзкими голосами Зарины и Жасмин.
Вздрагиваю от неожиданности, почувстовав мягкий толчок мокрого носа Сэви в щеку. Я не одна в вольере. Его хозяйка тоже здесь. Их с Туманом разъединили? Почему? Подняв голову, осматриваю территорию мутным от слез взлядом. Образы хищников расплываются перед моим взором, но я слышу, как они рычат и скалятся друг на друга сквозь прозрачную стену.
Удивительно, но эти животные почти полностью зеркалят наши с Амираном отношения. Вот и у них разлад в семействе.
Я сажусь на один из декоративных камней, хватаюсь за ближайшую сухую ветку, прислушиваясь к току крови в ушах. С каждой секундой, он становится громче, оглушительнее, взрывоопаснее. Тело пронзает странное чувство онемения, незнакомое мне прежде. Я не понимаю, что со мной происходит. Так холодно, страшно и одиноко....
— Саваж, зачем ты к нему подошла? — сквозь слезы шепчу я, бросая укоризненный взгляд на свою тигрицу. — Почему ты его для меня выбрала?
Саваж тоскливо рычит, бросая многозначительный взгляд голубых глаз на величаво блуждающего по своей клетке Тумана.
Одно неловкое движение, и телефон выпадает из моих рук, падая в искусственный водоем. Я наклоняюсь, пятясь поймать гаджет, и в этот момент ощущаю острый спазм боли, пронизывающий насквозь, до потери дыхания и ледяного пота. Беззвучно хриплю, хватая губами кислород. Боже, умоляю тебя....
Новый острый приступ заставляет меня согнуться попалам. Осознание надвигающейся катастрофы приходит слишком поздно. Я ушла далеко от медицинского кабинета, где мне могли бы оказать первую помощь, мой телефон в воде....
Умоляю, Боже, не забирай..., шепчу в адской агонии накатывающей волнами боли.
Всего несколько минут, которые могли бы спасти целую жизнь. Три жизни.
Но иногда, судьба распоряжается так, что этих минут просто нет.
И нет не единой возможности, избежать неизбежного.
Новый выбивающий горловый стон спазм бросает меня на колени. Я не сразу опускаю взгляд вниз, боюсь того, что могу увидеть, не хочу верить, что это не страшный сон, от которого я вот-вот очнусь и прижмусь к сильной спине Амирана.
Боже, умоляю тебя....
Моя отчаянная мольба остается неуслышанной безмолвными небесами. И кровь, превратившая в алую тряпку белую длинную юбку — не ночной кошмар.
Она реальна. Она пахнет не железом и соленым металлом, как всегда…а страшной потерей, невыносимой болью, которую я не пожелаю испытать ни одной женщине.
Нет, нет, нет…этого не может случится. Так не бывает. Только не с нами. Мой любимый малыш. Останься со мной. Все будет хорошо, правда? Ты меня слышишь?
Я задыхаюсь, когда не «чувствую» в своем теле отклика, не слышу ответа. Как будто что-то внутри замерло, и второе мое сердце — просто остановилось также внезапно, как когда-то начало биться.
— Помогите мне…, — почти беззвучно шепчу я, падая на землю. Слезы стекают по щекам, и последнее, что я вижу и чувствую — это мягкая шерстка Саваж, что наклоняется ко мне, тычется холодным носом, жалобно мяукая.
Но ничего сейчас нет холоднее, чем замершая внутри меня жизнь.
Конец 2 книги
