мою мать. Эта сволочь не успела причинить ей боли. — Карен развернулся, заглянул в ее глаза, полные слез и усмехнулся. — Ты же не знаешь, что было дальше? Конечно, он же тебе не рассказывал! — Карен шумно сглотнул, выкинул окурок и тут же потянулся за второй сигаретой. — Его дед хотел нас выгнать после случившегося. Чтобы глаза не мозолили и не напоминали. Но Сурен его уговорил. И Слава Богу! Его мать с тех пор умом тронулась. Первое время она даже смотреть не могла на сына. Потом каждый раз говорила ему, что он — чудовище, что он — монстр, и лучше бы он умер! Знаешь, каково это, когда родная мать про тебя такое думает!
— Боже…
— Одними словами она не ограничилась. Однажды ночью моя мать случайно зашла в комнату Сурена проверить его. И увидела, как она стоит над спящим ребенком и держит в руках подушку над его головой. Она хотела его убить, Аня! Моя мать оттащила ее, вызвала деда. Приехала скорая, и женщину увезли в психиатрическую больницу. — Карен замолчал, нервно затушил сигарету. Достал следующую и стал нервно вертеть ее в руках. — Я поклялся, Аня, что буду его защищать до конца своих дней. Чтобы он не сделал, в чем бы ни был виноват, но я всегда буду на его стороне. Также, как и моя мать. Потому что, Аня, в моем понимании, это и есть любовь. Легко любить правильного человека. А ты попробуй любить вот такого, как он. И ты можешь врать себе, сколько угодно, но ты его любишь, девочка! И мне больно смотреть, как мой брат мучается. Ты думаешь, ему легко? Да после каждого случая он руки на себя наложить пытался, когда осознавал, что натворил! Я дважды его из петли вытаскивал. А потом эти бесконечные реабилитационные центры, лечение, таблетки, которые ни хрена не помогают! — Карен сжал кулаки, скривился и пристально посмотрел на нее. — Ты злилась, когда я выставил охрану в доме. Я думал, он тебя убьет. Но он не смог, Аня! Со всеми мог, только не с тобой. Он тебя любит. И если есть на свете человек, который может остановить внутри него чудовище, которое его съедает, то это только ты, девочка!
— Зря ты мне рассказал, — тихо прошептала Аня, вытирая льющиеся рекой слезы. — Я не могу его простить.
— Господь с тобой, девочка! — засмеялся Карен. — Кто говорит о прощении?! Я прошу тебя просто с ним встретиться. Сегодня. Не бойся, в людном месте. Куча народа и много охраны. Уйдешь, когда захочешь. Никто тебя силой останавливать не будет. Но поговорить вам необходимо. Собирайся, поехали!
— Нет! — она обхватила себя двумя руками и затрясла головой. — Я не хочу его видеть!
— А сына хочешь? Сурен его туда привезет.
— Это подло… вы…
— Да-да, бесчеловечные нелюди, которые низко и подло манипулируют ребенком! — язвил Карен. — Мы законченные сволочи. Признаем и каемся. Так, хватит лирики! Я жду тебя внизу, — сказал он и вышел из квартиры. Стоя посреди комнаты, Анна думала долго. Целых шестьдесят секунд. А потом быстро собралась и спустилась вниз.
Карен привез ее в один из лучших ресторанов города, где на открытой летней террасе она увидела мужа. Бледный, осунувшийся, с огромными синяками под глазами и трехдневной щетиной, Стас выглядел жутко. Кристально белая мужская рубашка лишь подчеркивала его мрачный, даже болезненный вид. Завидев ее, он резко подскочил с места и тут же медленно опустился.
— Где Миша? — спросила она, подойдя к столику.
— Дома, — ответил муж. — Прости. По-другому ты бы не согласилась со мной встретиться. Тебя отвезут к нему сразу, как только мы поговорим.
— Нам не о чем разговаривать, — отрезала она.
— Аня, пожалуйста, выслушай меня! — взмолился Стас, лицо которого перекосило от неприкрытой боли.
— Выслушать тебя?! — горько рассмеялась она. — А ты меня выслушал?! Когда я просила, ты меня выслушал?!
— Прости меня. Я очень перед тобой виноват. Я понимаю, что слова ничего не изменят и…
— Я стояла перед тобой на коленях, ублюдок! — зашипела она. Губы ее дрожали, слезы ярости катились по щекам, и она с силой сжала кулаки. — Мне поверил Карен, мне поверила Армине, по сути чужие мне люди. Но не ТЫ! Ты замахнулся на меня, Стас! Я не буду с тобой жить! Я не хочу до конца своих дней бояться, убьешь ты меня, когда в очередной раз меня оболгут, или помилуешь! Я же просила тебя… убить меня-а-а! Ну ПОЧЕМУ ты этого не сделал?! — Аня рухнула на стул, закрыла лицо ладонями и разревелась.
— Анечка… — муж потянул к ней руку, чтобы дотронуться до ее щеки. Но Анна, собрав всю свою силу воли в кулак, быстро одернула его.
— Нет, Стас! Не будет у нас тобой жизни. И разговора у нас тобой не выйдет, — взяв себя в руки, отрезала она, вытирая слезы. — Говорить я буду с твоими адвокатами. После того как официально вступлю во владение заводом. Я подаю на развод. И Миша будет жить со мной. И если ты хоть немного раскаиваешься, ты не будешь этому препятствовать. Мне больше нечего тебе сказать! А теперь я хочу увидеть сына! — Аня вскочила с места, развернулась и направилась к выходу.
— Аня! — в отчаянии окликнул он ее. Она не хотела оглядываться. Чувство собственного достоинства кричало ей уйти без оглядки, гордо расправив плечи и с высоко поднятой головой. Но сделав буквально несколько шагов, она обернулась. Его бледное измученное лицо выражало неимоверную тоску. Но ее взгляд зацепился за маленькую яркую красную точку, которая быстро опускалась по кристально белой рубашке прямо в район его сердца. Аня не думала. Она молниеносно кинулась к нему. Стас, неправильно расценив ее действия, протянул к ней руки и робко улыбнулся. Она же бросилась к нему, заслоняя собой от неминуемого выстрела. В одно мгновенье ее грудную клетку словно проткнули насквозь, и ей вдруг стало очень холодно… жутко холодно… ледяной озноб пронзил ее тело так же, как в день, когда она во второй раз потеряла свою семью…
Глава 18
— Снайпер на крыше! Всем лежать! — доносились приглушенные окрики охраны, словно из трубы. Стас их не слышал. Все его существо было сосредоточено на ней одной.
— Анечка! Аня-а-а!
