хочу только одного: оторвать ее гребаную голову и плюнуть ей в шею. Есть только один способ снять с нее браслет, и от одной мысли об этом меня просто сносит на хрен.
Я выталкиваю воздух из легких, борясь с каждым своим инстинктом, кричащим мне, чтобы я напал на эту женщину. Но без браслета она — единственное связующее звено между мной и моей женой.
Через несколько минут к обочине подъезжает ярко-красная машина, и она садится в нее. Я проклинаю себя за то, что отдал свою чертову машину, — все равно я не смог бы за ней угнаться. Я выхожу на дорогу прямо перед автомобилем "Шевроле" среднего класса. Водитель взвывает, когда останавливается, едва не пропуская меня. Я прижимаю обе руки к его капоту, чтобы сохранить равновесие, а затем подхожу к его окну.
— У меня есть камера наблюдения. Страховые мошенники со мной не работают.
Он смотрит на камеру, закрепленную на козырьке, когда я открываю его дверь.
— Ты знаешь, кто я?
Его брови сходятся в замешательстве, и он теряет драгоценные секунды, прежде чем его глаза расширяются. — Вы — Эверетт.
— Верно. Значит, ты знаешь, что это реально. — Я отстегиваю часы и протягиваю ему. — Они стоят как минимум в пять раз больше твоей машины. А теперь выходи из этой гребаной машины.
Он отстегивает ремень безопасности, и я хватаю его за плечо и тащу к выходу. Я уже в машине и мчусь в ту сторону, где скрылась женщина. Мой пульс бьется в ушах, когда я смотрю на оживленные улицы, и моя грудь сдавливается с каждым мгновением, когда я не вижу ее.
Впереди проезжает машина, и я замечаю красную крышу, и облегчение проникает в меня, когда я следую за ней в жилой район высшего класса — дома из красного кирпича с черными крышами. Я паркуюсь на несколько машин позади, когда она выходит из машины и направляется к дому. Я не следую за машиной, заметив логотип Uber. Я выхожу из машины и перехожу на другую сторону улицы, чтобы лучше видеть. Если я сразу же брошусь в горячую погоню, это только увеличит вероятность того, что они убьют ее.
В груди трещат ребра, и я отгоняю эту мысль, прежде чем она успеет вывести меня из строя.
Женщина идет к окну, приложив ухо к телефону. Слава Богу, богатые люди тщеславны и никогда не упускают возможности покрасоваться. Я наблюдаю, как она наливает себе бокал вина и смеется, расхаживая по гостиной. Осознание того, что Мисти здесь нет, давит мне на грудь, и каждый вдох дается с трудом.
Маттиас сразу же отвечает на мой звонок.
— Они сняли с нее браслет и использовали его как гребаную приманку. Я уже час гоняюсь не за тем человеком.
Он молчит несколько секунд, прекрасно понимая, что именно нужно сделать, чтобы снять браслет. — Ты все еще следишь за преступником?
— Конечно, черт возьми, слежу. Это женщина. Она дома. Не думаю, что Мисти здесь.
— Черт. — Я почти слышу, как он думает по телефону. — Черт.
— Это все, что у тебя есть? Что, черт возьми, я должен делать? — требую я.
— Оставайся там. Наблюдай за ней. Надеюсь, она встретится с человеком, у которого Мисти.
— Надеяться? Ты хочешь, чтобы я, черт возьми, оставался здесь и надеялся? — кричу я в трубку, проталкивая через нее каждую каплю гнева.
— Ты больше ничего не можешь сделать.
Мое сердце кровоточит, наполняясь болью.
Мисти не выживет, если будет надеяться. И это моя вина.
Мисти
Тук, тук, тук.
Каждый удар сердца словно молотком бьет по запястью, разрывая мелкие косточки изнутри. Боль распространяется вверх по руке на все большее расстояние, словно острые осколки пронзают мои вены. Мир становится нечетким каждый раз, когда я просыпаюсь, плавая то в одном, то в другом сознании. Моя неповрежденная рука инстинктивно прижимает сломанную к груди, и я благодарю Бога, что они не связали меня. Зубы стучат от леденящего холода, проникающего с бетонного пола в мои голые бедра, ткань моего платья слишком коротка и слишком тонка, чтобы обеспечить хоть какую-то изоляцию.
Пульсирующая боль сковывает мои мысли, и я заставляю себя дышать через нее. Это самый ясный момент за все время; я не могу позволить себе снова потерять сознание. Медленно дыша, я оцениваю окружающий мир. Если у меня есть хоть какой-то шанс выжить, я не могу сдаться сейчас.
Деймон придет за мной. Он найдет меня. Он всегда меня находит.
Я просто должна сохранить себе жизнь.
Сердце замирает, когда легкие движения показывают, что мои запястья и лодыжки не связаны, а в груди зарождается маленькая надежда.
Прикрыв глаза, я напрягаю все остальные органы чувств, пытаясь найти хоть что-нибудь. Слышу шарканье ног и мужские голоса, разговаривающие друг с другом на резких тонах. Их голоса эхом разносятся по комнате; из-за расстояния их слова трудно разобрать.
Справа от меня раздается визг металла о металл, заканчивающийся тупым ударом, и прохладный ветерок, от которого волосы на руках вставали дыбом, обрывается.
Эхо, большие двери, бетонный пол. Полагаю, меня держат на каком-то складе.
Из дальнего конца доносится приглушенный звук, и я слегка поворачиваю голову, чтобы услышать его. И тут я чувствую его. Прохладная сталь обхватывает мою шею.
Я задыхаюсь, глаза горят, когда осознание этого обрушивается на меня. Они не связали мне руки и ноги, потому что привязали меня здесь, как собаку.
— Смотрите, кто проснулся. — Рот Энтони кривится в издевательской улыбке, когда он убирает ткань с моих глаз. — С возвращением.
Пульсирующая боль в запястье сменяется чистым ужасом, когда он встает, опираясь на мои ноги, и наклоняется. Мой желудок переворачивается, и кислота поднимается к горлу, когда он проводит пальцами по моей щеке, откидывая волосы назад.
— Ты выглядишь довольно грубо. — Он опускается на колени и берет бутылку воды с земли рядом с нами. — Не могу позволить тебе умереть раньше времени.
Пластиковый ободок прижимается к моим губам, и он сжимает мою челюсть, пока я не открываю рот.
— Хорошо. Нужно сохранить тебя свежей, по крайней мере, пока не приедет твой маленький муж.
Я выплевываю воду ему в лицо, как только убираю бутылку. Резкий шлепок по щеке отдается в моем черепе.
— Гребаная сука. Посмотри, что ты заставила меня сделать.
Он разжимает мои стиснутые зубы и вливает жидкость мне в рот, не останавливаясь, когда она переполняет мои губы и начинает булькать в горле.
Я отшатываюсь в сторону, выкашливая воду, как только он
