Он рассмеялся, и его теплое дыханием обдавало ее бедра, пока он занимался подвязками и чулками.
– Моя дорогая леди Щекотка, я рад, что нашел уязвимое местечко: теперь можно и поторговаться.
– Но… – Она судорожно вздохнула, сдержав стон, когда его пальцы проникли под кружевной край панталон и начали пробираться вверх, лаская бедра. – И что ты хочешь взамен?
– Хм… здесь так много возможностей. – Он замолчал, а тем временем пальцы продолжали свой умопомрачительный танец на ее обнаженных ягодицах.
Ощущения были ни с чем не сравнимые, колени подгибались, она шумно втянула воздух и вцепилась Стюарту в плечи, чтобы не упасть.
Он замер.
– Тебе это нравится?
– Да… – выдохнула Эди, опустив ресницы.
Он потянулся к корсету, быстро справился с крючками и освободил ее от него.
– А так? – спросил он, приподнял край шелковой сорочки и прижался губами к обнаженному животу.
Она вскрикнула, ногти впились ему в плечи.
– О-о… это невыносимо… – Она застонала, когда он лизнул ее пупок.
Он опустил сорочку и поднялся.
– Как-нибудь я покажу, в каких местах щекотка может быть приятной.
Он поцеловал ее прежде, чем она успела возразить, что в щекотке нет ничего приятного. Это был один из тех полных вожделения поцелуев, которые ей так нравились, но когда он взялся за край сорочки и потянул вверх, намереваясь снять, ее вдруг охватил стыд. Мысль о том, что он увидит не самую привлекательную часть ее тела, привела Эди в трепет, желание испарилось, и она оторвала свои губы от его рта.
– Подожди.
– Что случилось?
Она не стала объяснять: все, чего ей хотелось, это снова ощутить желание, – а потянулась к его жакету.
– Я думаю, теперь моя очередь раздевать тебя.
– Берешь инициативу в свои руки?
– Пожалуй, хотя мне понравилось подчиняться.
– Мне тоже. – Его улыбка стала шире. – Только если ты снова не потащишь меня к викарию.
Она рассмеялась, вспоминая тот день, и пообещала, взявшись за концы его галстука:
– Не потащу. Я слишком тебя люблю, чтобы подвергать подобным испытаниям.
– Слава богу, – пробормотал Стюарт и помог ей справиться с пуговкой на воротнике: она замешкалась, и он показал, как это делается.
Расстегнув запонки на манжетах, он снял туфли и носки, и пока она относила запонки на туалетный стол, стащил через голову рубашку и бросил на пол. Она повернулась и чуть не задохнулась от представшего ее глазам зрелища.
Его кожа, бронзовая от африканского солнца, отливала тусклым золотом. Вид его груди – широкой стены скульптурных мускулов – заставил ее сердце биться о ребра, но вовсе не от страха, а от желания. Взгляд опустился ниже, на коричневые диски сосков, мускулистый дразнящий живот и углубление пупка. Ей захотелось коснуться его, и она подошла ближе.
Сначала ее ладони прошлись по груди, скорее оценивая, чем страшась мощи его тела. Когда она потянулась к застежке брюк, ощущение его мощного возбуждения под руками пробудило не панику, только глубокий голод и необходимость удовлетворения. Но прежде чем она смогла спустить брюки с его бедер, он перехватил ее запястья и снова взялся за край ее сорочки.
– Моя очередь.
Но она опять воспротивилась.
– Что-то не так, Эди?
Она отвернулась, щеки ее зарделись. Она понимала, что глупо стесняться в такой момент, но ничего не могла с собой поделать.
– Мне немножко неловко, – наконец запинаясь сумела она выдавить.
– Все еще неловко? Но почему? – Когда она не ответила, он поцеловал ее. – Скажи же мне.
Она прикусила губу.
– У меня слишком маленькая грудь.
– Что? – раздался возглас недоумения. – Никогда не поверю! Позволь посмотреть.
Почувствовав, что он начал поднимать ее сорочку, Эди промямлила:
– Они… такие маленькие.
Он рассмеялся, и от этого стало еще хуже, но все же она послушно подняла руки и позволила стянуть с нее сорочку через голову. Потом он широко развел ее руки в стороны, чтобы не смогла прикрыться. Крепко зажмурившись, она ждала, что он скажет, как приговора! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.
– Эди, боюсь, что-то не так с твоим зрением. Твоя грудь совершенна, дорогая.
Он отпустил ее запястья, и она решилась наконец открыть глаза и посмотреть на него.
– Хочешь, я скажу, на что они похожи? – Он нежно улыбнулся ей, и она испугалась, что опять расплачется. – Поскольку сама ты не можешь оценить их по достоинству, придется мне.
Его ладони нежно легли на ее груди.
– Они маленькие? Да. Но совершенной формы. – Кончики пальцев легонько сжали ее груди. – Они такие красивые: цвета сливок, с золотистыми крапинками на дивной бархатистой коже… А эти розовые соски?
Она наблюдала за выражением его лица, пока он все это говорил и в то же время ласкал ее груди, и не могла уличить его во лжи. Никогда прежде она не чувствовала себя красивой, вплоть до этого момента. Радость переполняла ее, радость настолько бурная и яркая, что стремилась вырваться наружу сверкающим фейерверком.
– Твои груди совершенны, Эди, – шептал Стюарт, сжимая соски, и томительный жар разливался по ее телу, затмевая разум. – Они роскошные, дорогая, и я хотел бы ласкать их, сосать и целовать часами. Но, боюсь, мы теряем время. Не знаю, сколько еще смогу сдерживаться, прежде чем сниму с себя все.
Он взял ее за руку и повел к постели, помог лечь и взялся было за пояс брюк, но она остановила его:
– Позволь мне?
– Не думаю, что…
Эди удивило его сопротивление.
– Теперь моя очередь спросить, что не так. Ты не хочешь, чтобы я раздела тебя?
– О, страстно хочу, но… – Его явно что-то смущало. – Должен тебя предупредить, что… – И снова возникла пауза, на этот раз он кашлянул пару раз, потом заговорил снова: – Понимаешь, моя нога… это не то, что стоит показывать женщине. Боюсь, ты будешь в шоке от увиденного.
И в этот момент Эди поняла, что никогда не любила его больше, чем сейчас.
– Я ведь позволила тебе смотреть. Разве нет?
И Стюарт сдался:
– Хорошо, но помни: я тебя предупредил.
Эди опустила глаза, и при виде его возбужденного мощного пениса почувствовала едва ли не болезненные спазмы внизу живота, а еще глубокую, страстную нежность. Ее взгляд опустился ниже, к шрамам, которые пересекали его правое бедро. Эти уродливые белые рубцы наводили на мысль о той боли, которую ему пришлось испытать.
Ей захотелось прикоснуться к нему. Она пробежалась кончиками пальцев по шрамам и ощутила, как его тело отозвалось дрожью на эту несмелую ласку.
– Я люблю тебя. – Услышав в ответ вздох облегчения, она прижалась губами к одной из неровных белых линий. – Я очень тебя люблю.
Он простонал в ответ, и рука, перебиравшая ее рыжие волосы, мягко отодвинула ее голову.
