увидел какую-то знакомую и двинул к ней. Кудяков же, словно прилип к полу. Чувствую его спиной и бешусь. В башке селится непреодолимое желание дать ему в репу.
Майя упирается ладонью мне в грудь, улыбается, что-то говорит. У нее шевелятся губы, но расслышать, о чем она, не выходит. Киваю тупо, на рефлексах, и только потом понимаю, что она отстраняется, а значит я дал свое согласие на то, чтобы она ушла.
Будто в последний раз сжимаю ее ладонь, а потом прячу руки в карманы.
— Я смотрю, у тебя с принцессой все только продвигается. Класс. Если что, я поставил на тебя, — дает о себе знать Кудяков.
Разворачиваюсь к нему лицом, продолжая смотреть Майе вслед. Скоро шею сверну.
Спор вот уже неделю, как висит над моей башкой, словно топор. Пара неверных движений, и острое лезвие сорвется. Что будет, если она узнает? Апокалипсис. Мой личный. Не уверен, что она сможет понять и поверить, что сейчас мне плевать на спор. Плевать на всех. Единственное, чего я хочу, — видеть ее рядом. Видеть ее улыбку, привносить в ее жизнь, что-то, что будет вызывать эту самую улыбку.
— Считай, что я уже проиграл, — произношу, как мне кажется, равнодушно.
— В смысле?
— Спора не будет, — отрезаю жестче, для непонятливых.
— Это как это не будет? Погоди!
— Мейхер, я долго тебе орать буду? — физрук вылезает как черт за табакерки. — В раздевалку, живо!
— Мы недоговорили, — орет мне вслед Вэл.
Игнорирую. Пока иду в раздевалку, нахожу глазами Майю. Наблюдаю за ней, а в груди разрастается огненное желание, чтобы она повернулась. Панкратова же, словно не чувствует мой взгляд, сидит на скамейке, о чем-то рассуждая с Сафиной, энергично жестикулируя.
Ренат и Вэл подсаживаются к девчонкам, как раз в тот момент, когда я заворачиваю за угол, теряя Майю из своего поля зрения. Нервы сдают. Главное, чтобы этот идиот не ляпнул ей ничего лишнего. Главное!
Захожу в раздевалку, а сам не могу отделаться от навязчивой мысли — почему она на меня не посмотрела? Почему? Я всегда ее чувствую. А она, видимо, нет…
Пока Суханов орет нам установку на предстоящую игру, перешнуровываю кроссовки. Взгляды Кудякова, которые он бросал на Майю, до сих пор не дают покоя. Какого черта он на нее так пялился, вообще?
Когда физрук выпускает нас в зал, чувствую прилив энергии. Эмоций миллиарды, а игра, самое то, чтобы выплеснуть их наружу. Я зол. Зол на себя, на Кудякова, на Майю, на своего отца, который вдруг решил поиграть в примерного и вовлеченного в жизнь сына родителя.
Играю агрессивно, мышцы в теле натянуты, словно струны. Я заряжен на победу. На разгром соперника, не по тому, что мне нужна эта самая победа, просто мое состояние сейчас невозможно охарактеризовать никак иначе, чем «подавлять». Всех.
Мы ведем. Перед финальным забросом предаю мяч Амиру, и тот забрасывает трехочковый. Мы выиграли.
Тяну воздух носом. Сгибаюсь, упираясь ладонями в колени. Дышу часто, глубоко.
Вижу, как Майя улыбается, что-то кричит, но разобрать ее слов в потоке нескончаемых выкриков с трибун не могу. Майя машет мне рукой, а потом посылает воздушный поцелуй. Копирую ее жест, наблюдая за тем, как она ловит мой «поцелуй» в кулак и прижимает к груди.
Не улыбнуться, как пришибленный в такой ситуации просто невозможно.
Суханов гонит всех в раздевалку, долго разглагольствует о победе, к нему даже Орлов подключается. Они продолжают болтать, чем дико бесят. Мне нужно в душ, а потом побыстрее свалить отсюда.
Мысль о том, что Майя там с Кудяковым расшатывает нервную систему в хлам.
После душа не успеваю толком выйти из раздевалки, как сзади ко мне подскакивает Вэл. По ощущениям, он ждал меня тут все время, пока я слушал похвалу директора и мылся.
— Мы так не играем, Арс! — начинает, подстраиваясь под мой шаг. — Я, значит, из кожи лезу, гопников этих отправил тебе в помощь, а ты блин…
— Чего? — торможу и прижимаю Кудякова к стене. Перехожу на шёпот мгновенно. — Погоди, получается, меня в парке отметелили по твоей наводке? Ты охренел?
— Но сработало же! Она тебя пожалела, Арс, — радостно визжит этот олень. — Жалость — очень хорошее чувство, особенно в споре, особенно на бабки.
— Тише говори! Они мне битой по черепушке съездили. Ты охренел?
— Так то, ты одному нос, а второму руку сломал. Да и бита была резиновой. Не пыли. Лучше скажи, что со спором ты прикольнулся и все в силе.
— Как их найти?
— Не-не-не. Ты че!
— Они с Майи все украшения сняли. Ты им так мало заплатил?
— В смысле, сняли?
— В смысле, спи*****
— Мы так не договаривались. Они должны были чуть-чуть тебя попинать, если получится, — морщит лоб. — Панкратова бы потом тебя пожалела, все дела… она и пожалела, — снова ржет.
— Да мне пофиг, как вы договаривались. Верни украшения. Спор я обнуляю.
— Так это не работает!
— Ты нарушил правила, — бью его по плечу. — И только что сам мне в этом признался, — возобновляю шаг.
— Я тебе, вообще-то, помочь хотел.
— Ты хотел денег срубить. Я сам скажу Ренату.
— Да и, пожалуйста. Я, как лучше хотел! Запал на нее, да?
— Не твое дело.
— Значит, точно запал. Капец.
— Все, вали уже отсюда, помогатор.
— Ты про вечер помнишь?
— Какой?
— Мейхер, блин, ты че! У меня днюха, вообще-то, — дуется Вэл. — Вечером гуляем.
— Забыл, — морщусь. — Заеду.
— Бери с собой Принцессу, — Кудяков подмигивает и сваливает. Мы как раз вышли в фойе.
Бросаю взгляд на Майю, она от меня метрах в десяти стоит. Болтает с Сафиной, временами хихикает. Поехать к Кудякову с Майей было бы неплохо, только вот вряд ли ее отпустят.
Чего вообще ее отец до нас докопался? Какая разница, в десять вечера она домой придет или в час ночи, например?!
— Посмотрим, — поворачиваюсь к Вэлу.
— Ладно, я погнал. Полапай за меня Принцессу.
— Скройся уже.
Бросаю через плечо, двигаясь в сторону Майи. Оказавшись у нее за спиной, обнимаю. Касаюсь губами щеки. Она улыбается, кладет ладони поверх моих рук.
— Поздравляю с победой, — мурлычет Сафина. — Я, в общем, тоже побежала, Амир что-то долго копается, пойду его потороплю.
Провожаю Лейлу взглядом считаные секунды и снова сосредотачиваю все свое внимание на Майе.
— Я тебя тоже поздравляю с победой, Сенечка.
Разворачиваю Панкратову к себе лицом. Залипаю на ее улыбку в этот момент. Не могу удержаться, чтобы не поцеловать. Касаюсь ладонью щеки, смотрю в глаза и чувствую, как меня переполняет спокойствие. Спокойствие, обратная сторона которого, обожание. Помешательство на этой девчонке.
— У Кудякова
