прижался губами к моим губам.
Его команда разразилась свистом, окружив нас.
Форд просто продолжал целовать меня.
У Олли есть видеозапись этого поцелуя.
Форд
Семь лет спустя…
— Я зол на тебя, — выдохнул я, бросив сердитый взгляд на Милли.
— На меня? — Она закатила глаза, пока мы бежали трусцой. — Это не моя вина.
На ногах у меня было не меньше сотни волдырей. Легкие горели огнем, и, если меня не стошнит до конца забега, это будет чудо.
— Черт возьми. Не стоило мне так плотно завтракать.
Милли хмыкнула.
— Просто скажи это, — отрезал я.
— Я же тебе говорила. — Она даже не колебалась.
Мне и правда следовало послушать свою жену.
— Это отстой. — Я застонал, схватившись за бок.
— Ты также часто жалуешься, когда занимаешься в тренажерном зале?
— Это не тренировка, Милли. Это пытка.
— Ты собираешься жаловаться все время?
Да. Я закрыл рот, прежде чем смог ответить, но потом вспомнил, что дышать я могу, только заглатывая воздух, поэтому снова открыл рот.
Милли вздохнула и перешла на шаг.
— Что ты делаешь? — спросил я, подбегая к ней.
— Ты не готов. Ты можешь навредить себе.
Это было именно то, что она сказала мне перед тем, как мы вышли из дома сегодня утром. Я не послушался. Точно так же, как не послушался, когда она сказала, что мне придется потратить недели на подготовку к полумарафону.
Слава богу, что она не записалась на полный. Я не собирался преодолевать тринадцать миль, не говоря уже о двадцати шести и двух десятых.
— Давай. — Я махнул ей рукой. — Если я остановлюсь, ты больше никогда не заставишь меня двигаться.
— Форд.
— Милли, давай. — Я побежал, глядя вперед, зная, что она меня догонит.
Она заняла место рядом со мной, но замедлила шаг, позволяя мне задавать темп.
Мы пробежали пять миль, и я чувствовал себя несчастным. Следующие восемь миль обещали быть тяжелыми, но я не собирался останавливаться.
— Ты можешь бежать вперед, — сказал я. — Мы оба знаем, что ты этого хочешь.
— Мы в этом вместе, тренер. — Милли потянулась ко мне, ее рука коснулась моей. Но она оставалась со мной, шаг за шагом преодолевая боль.
Эта гонка была моей идеей.
Милли не участвовала в марафоне «Мишн Маунтин» уже много лет, с тех пор, как родились наши мальчики. Она хотела зарегистрироваться, но не хотела бежать одна. Поэтому я вызвался участвовать в забеге, решив, что будет весело, если мы сможем сделать это вдвоем.
Я тренировался пять дней в неделю. Я был не в той идеальной форме, в какой играл в НФЛ, но я все еще был в чертовски хорошей форме. По крайней мере, я так думал.
У меня немели пальцы на ногах. Это вообще нормально?
Как бы мне ни хотелось спросить об этом Милли, я держал рот на замке и продолжал бежать. Шестая миля. Седьмая миля. Только благодаря своему упрямству я добрался до восьмой мили.
А Милли, похоже, совсем не запыхалась.
Возможно, мне все-таки следовало придерживаться программы бега, которую она для меня разработала. Я решил, что двух-трех миль в день будет достаточно.
В кармане Милли раздался звонок, и она достала свой телефон, улыбаясь экрану. Затем она подняла его, чтобы я мог увидеть фотографию, которую прислала Джоуи.
На ней Джоуи стояла с Джеком и Джеймесоном.
Стефани привела их сюда, чтобы они подождали нас на финишной прямой.
Джоуи теперь не нужна была няня, ведь она только что получила водительские права, но Стефани была с нами много лет, присматривала за мальчиками, пока мы с Милли работали.
Джеку, названному в честь отца Милли, только что исполнилось пять. А Джеймесону было три года. Милли дразнила, что они были моими точными копиями и что единственное, что они унаследовали от нее — это темные волосы.
Но когда я смотрел на них, когда эти драгоценные мальчики улыбались, я видел только мою Милли.
На фотографии Джек был одет в футболку «Диких котов». У него их было семь штук, по одной на каждый день недели, потому что он отказывался носить что-либо другое. Поэтому Милли купила достаточно футболок, чтобы избавить нас от необходимости постоянно стирать.
Джеймесон надел свои наушники. Я сомневался, что на финише было громко, но он купил новую пару, чтобы пойти на стадион на вчерашнюю игру, и с тех пор и не снимал.
Только Милли и мальчики пришли на стадион посмотреть вчерашнюю игру. Сиенна была в городе и провела день с Джоуи.
Сиенна теперь навещала нас так же редко, как и после того, как мы переехали в Мишн. Она и Джордан поженились около шести лет назад, вскоре после того, как мы с Милли обменялись клятвами на простой церемонии в окружении нашей семьи и ближайших друзей. Вот только, через год у нас с Милли родился ребенок, а Сиенна развелась.
После этого мы все гадали, переедет ли Сиенна, чтобы быть ближе к Джоуи, но она предпочла остаться в Сиэтле. И, поступив так, она разбила сердце нашей дочери.
С тех пор отношения Джои с матерью изменились. Между ними возникла дистанция. Напряжение. Джоуи разочаровалась в своей матери.
Однажды, около пяти лет назад, Сиенна позвонила мне поздно вечером, разозлившись, и обвинила в этом Милли.
Правда заключалась в том, что Джоуи и Сиенна разругались из-за Милли. Потому что Милли пожертвовала бы чем угодно ради моей дочери или моих сыновей. Всем на свете. И Джоуи видела эту безусловную любовь каждый божий день.
У Сиенны не было ни единого шанса.
— Посмотри, какой взрослой она выглядит, Форд. — Милли с тоской смотрела на фотографию, поднимая взгляд через каждые несколько шагов. Затем она вздохнула и спрятала телефон.
Джоуи, моя маленькая девочка, росла слишком быстро.
— Ректор Круз спросила меня, не задумывается ли Джоуи о колледжах, — сказала она.
— Милли. — Я нахмурилась. — Это и так достаточно болезненно. Выбери другую тему. Любую другую тему.
Если Джоуи захочет покинуть Мишн и поступить в колледж где-нибудь в другом месте, я пойму это. Возможно. Я просто еще не был готов говорить об этом.
— Прости. — Она рассмеялась.
Как она могла смеяться, как она могла говорить, было выше моего понимания. Меня тошнило.
— Нам придется купить инвалидное кресло, чтобы ты мог пойти завтра на тренировку, да?
Я кивнул.
Вряд ли я смогу ходить после этого забега. Но я продолжал бежать, отказываясь останавливаться просто потому, что был слишком самоуверен, чтобы следовать плану тренировок Милли.
Боже, я был дураком. Моим единственным спасением
