что там ей в голову взбредет после пробуждения, кто предугадает? Она еще что-нибудь тебе говорила?
Я вздохнула и легла на пол рядом.
— Да. Сказала, что я старая, чтоб рожать ребенка.
— Очаровательно.
— Я тоже так подумала.
— Мы об этом не говорили еще. Но вообще он мне сознался, что у маменьки моей обо мне многое выведал. Она ему даже умудрилась «нечаянно» рассказать, что я таблетки после той операции пью. И про саму операцию тоже.
Кариша от переизбытка эмоций руками всплеснула.
Я рассмеялась.
— Знаю. С ним нельзя ничему удивляться.
— Как думаешь, — после недолгой паузы едва слышно проговорила Карина, — Мила… Это и был злодей в твоей сказке? Тот самый, с которым героиня в конце всегда сражается. Или им был Тихомир? Или еще может оказаться бывшая жена?
Как ни крути, а мы подруги. Мысли схожие и вопросы схожие.
— Мила мало похожа на злодея, бывшую жену Света я никогда не видела, Кох-старший тоже на роль плохиша не годится. Да и жизнь сама по себе мало напоминает сказку. Вереница случайных встреч и событий, у которых нет четкого плана. Нет пролога или эпилога, нет разбиения на главы. Нет добрых и злых персонажей. И итоговой битвы не бывает. Жизнь вся целиком, сама по себе, уже непрерывная итоговая битва.
— И про него тоже.
Вместо эпилога
Черногория. Год спустя.
— Мы точно едем не туда!
— Навигатор сказал, что нам точно туда.
— У меня на карте от Рисана до Херцег-Нови нарисована нормальная дорога! Это не нормальная дорога, — я ткнула пальцем в лобовое стекло, туда, где прямо перед бампером нашего автомобиля в неизвестность вела асфальтированная полоса шириной меньше трех метров.
Близко к полосе подступали деревья с густой кроной, коварно маскируя обрыв с одной стороны и уходящий вверх крутой подъем горы — с другой.
— Почему не нормальная? Асфальт-то есть.
— Но машин-то нет! Ни за нами, ни навстречу еще ни одной не попалось.
— Кошечка, если нам встречная машина попадется, мы километра два задом сдавать будем до ближайшего расширения, — Свет коротко посигналил, вписываясь в очередной крутой поворот.
— Я об этом и говорю.
— О чем?
— О том, что это не может быть нормальная дорога.
— Почему?
С тихим обессиленным рычанием я постучала себя по лбу картой.
— Что такое? — наигранно обеспокоенно поинтересовался Свет.
Вместо ответа у меня получился нервный смешок.
— Считаешь, надо повернуть обратно?
— Да!
— Ну ладно, — озорной мальчик пожал плечами и остановился.
Я выдохнула, запоздало сообразив, в чем дело. Конечно, он и сам прекрасно знал, что навигатор подводит, давно принял решение развернуться, просто искал подходящую площадку, а со мной спорить… так это его любимое занятие, и он всегда находит пути эти споры спровоцировать.
— Так?
Теперь мы ехали в обратную сторону.
— Так, — я состроила недовольную гримасу.
Свет на секунду взглянул на меня со своей привычной сногсшибательной улыбкой на губах.
— Ты как-то нахмурилась. Почему?
— Корова! — радостно провозгласил с заднего сиденья Тём.
Теперь он выговаривал все буквы, за исключением «р», поэтому у него получилось уже хорошо понятное «коова».
Автомобиль резко затормозил. На дороге перед новым витком серпантина действительно стояла «коова». Красивая, с колокольчиком на шее. Она лениво жевала и не менее лениво нас изучала.
— Точно, малыш, — подтвердила я, гадая откуда она могла здесь появиться.
— Горная корова, — сочинил поправку Свет.
— И кто задом будет сдавать? Мы или горная корова?
— Давай спросим.
Среагировать я не успела, наш находчивый водитель действительно открыл окно и, высунувшись, довольно громко проговорил:
— Мадам, нам бы проехать!
Дальше я своим глазам не поверила. Каким-то чудом мадам его поняла. Она сначала пошла к одной обочине, но там был обрыв, так что она развернулась и отправилась ко второй. А там уже вполне резво полезла наверх, за деревья, по одной ей известной тропе.
— Невероятно! — искренне восхитилась я.
— Травку кушать, — поддакнул Тём.
— Выйдешь за нас замуж?
— Й… М… А? — не вписалась Вера в новый виток диалога.
— Спрашиваю, замуж за нас выйдешь?
Год назад я бы начала мямлить и размышлять о том, какой Свет непредсказуемый и странный. Но это было год назад. Теперь надолго выбить меня из колеи не выйдет.
— А можно это было спросить не между гордым горным жвачным и поисками трассы до Херцег-Нови?
— Можно, — согласился как ни в чем не бывало потенциальный муж. — Но у меня с романтикой проблемы. Красиво говорить не умею и в свечах, цветах обязательно портачу. Зато врасплох заставать умею. Так выйдешь или да?
— Или да?!
— Ответ принят.
— А-а! — я не удержалась от возмущенного возгласа, потом и от смеха тоже не удержалась. — Я не говорила «да»!
— Как не говорила? Только что второй раз сказала.
Я снова зарычала и снова постучала себя картой по лбу. Потом засмеялась еще, потом подумала и тихо проговорила:
— Я тебя люблю.
Свет едва заметно расслабился, протянул правую руку и на мгновение коснулся кончиками пальцев моего бедра. Я дала согласие серьезно, и он безмолвно обрадовался. Никакие красивые, банальные жесты никогда не заменили бы той искренности, с которой он делает все, что затрагивает меня или сына. Никогда.
Вот такая вот сказка о любви, в которой есть Артемий, Свет и Вера, в которой Тихому Миру предпочли «Пандору», а Милу не считали милой, в которой Карине не страшны никакие шторма, даже если на борту ее судна Жорж, и в которой нет никого преданнее Рудольфа.
— Значит, любишь? — отвлек меня от размышлений первый на деревне хулиган.
