– Что – ты делала тест с Фрэнком?
– Ага.
– Значит, Фрэнк узнал первым?
– Ага. Он был в восторге. Видел бы ты его лицо. Я обнаружила, что беременна, прямо у него в квартире. Я сказала, что теперь он должен стать крестным. Разумеется, вместе с тобой. – Она взяла Джона за руку и улыбнулась ему.
– Боже. Джесс. Поверить не могу, ты делала тест с Фрэнком. С чужим человеком. Ты не хотела подождать? Сделать тест вместе со мной?
Джесс прикусила нижнюю губу.
– Боже. Да. Пожалуй. Я не подумала. Но разве не здорово? Ты не рад?
– Конечно, рад. Просто немного удивлен. Я думал, в этом месяце мы упустили шанс – ну, у тебя ведь была простуда.
– Да, но благоприятные дни – лишь рекомендация. Понимаешь, забеременеть можно даже во время месячных! В этом даже есть какая-то красота: мы специально не старались, но это все равно случилось – словно ребенок очень хотел появиться. Словно он заставил мое тело зачать, чтобы там поселиться.
Она улыбнулась и погладила живот рукой.
– О боже, – простонал Винс. Его одолела новая тревога. – Как же наркотики?
– Какие наркотики?
– Ты знаешь. Кокс, который ты недавно нюхала.
– Кокс? Ты про две дорожки в прошлые выходные и крошечную дозу вчера?
– Да.
– Ой, Винс, да ладно. Об этом даже переживать не стоит. Пока это лишь крошечный комочек клеток.
– Да, но может, стоит убедиться? Спросить у врача?
– Боже, я хожу к своему врачу с пяти лет. Я не рассказываю ему, что принимаю наркотики.
– Ну может, позвонить в больницу, проконсультироваться с кем-нибудь еще?
– Господи, Винс, наступил самый счастливый момент моей жизни. Мы оба ждали этого с той минуты, как увидели друг друга, а теперь ты только и брюзжишь, едва успев переступить порог. Ты не рад? Ты передумал?
– Нет-нет. Конечно, нет. Просто я представлял все несколько иначе. Думал, мы сделаем тест вместе, вдвоем. В интимной, романтической обстановке. Думал, это будет… особый момент. А вместо этого ты сделала тест вместе с каким-то парнем, которого знаешь не больше месяца, которого я ни разу не видел и который, может, гей, а может, и нет…
– Точно говорю тебе, Фрэнк гей…
– Неважно. А потом ты при Джоне сообщаешь мне, что я стану отцом. Ничего личного, Джон, но я уверен, ты меня понял…
– Конечно. Конечно. – Джон хлопнул себя рукой по лбу. – Боже. Я бестактный придурок. Мне очень стыдно. – Он взял куртку и направился к двери.
– Нет, – вмешалась Джесс, сложив на груди руки. – Джон. Не уходи. Винс говорит ерунду.
– Нет, правда. Я пойду. Винс прав. Сейчас я лишний. – Он виновато улыбнулся Винсу и ушел.
– Какой кошмар, – выдохнула Джесс, поворачиваясь к Винсу, когда за Джоном закрылась дверь. – Не думала, что ты можешь быть таким инфантильным.
– Инфантильный?! Я?! Да ты смеешься. Это не я шляюсь каждые выходные по клубам, бухаю и принимаю наркотики, пока мы пытаемся зачать ребенка.
– Ой, ради бога. Всего четыре раза за последний месяц. Напилась всего один раз. А что касается наркотиков, то не думаю, что пара дорожек может как-то навредить.
– А я думаю.
– Ну значит, у нас очень разные взгляды на жизнь. Винс, у меня две недели беременности. Там всего лишь несколько клеток, с ними ничего не случится от пары стаканов или дорожки кокса. Если бы это было так опасно, половина детей во всем мире рождались бы с проблемами. Разумеется, теперь, когда я знаю, что беременна, я прекращу пить. Но нам так долго не удавалось зачать ребенка, что мне нужно было как-то расслабиться. Теперь я с этим завязываю, мое тело становится храмом. Но ты не можешь навязывать мне чувство вины из-за нескольких ночей в клубе.
– Но ведь дело не только в этом, – возразил Винс, повалившись на диван. – Не только в этом.
– А в чем?
– Да во всем. В тебе. В нас.
– Боже, Винс. О чем ты?
– Сам не знаю.
– Ты что, испугался?
– Нет. Конечно, нет. Просто… Я не знаю. Ты и я. Мы такие разные. Совершенно разные. Как мы будем вместе растить ребенка?
– Так и есть! Поверить не могу! Ты боишься!
– Нет. Просто смотрю на вещи с другой перспективы. С тех пор как приехал Джон, ты открылась передо мной с новой стороны, и, честно говоря, это меня напугало.
– Напугало?
– Да. Теперь мне кажется, что я тебя совсем не знаю. Что никогда тебя толком не знал.
– Разумеется, ты меня знаешь.
– Нет. Не знаю. Я знал девушку, которая любила тихую жизнь, рано ложилась спать и подолгу валялась в постели. Девушку, которая уважала свое тело, возможно, даже слишком, но такой уж я ее знал.
– Но я рассказывала тебе, каким я была человеком, как человеком являюсь и сейчас. Я была честна с самого начала.
– Да, знаю. Но я думал, эта часть твоей жизни позади…
– Да. Я тоже так думала. Но встреча с Джоном… напомнила мне о старых добрых временах. Когда я была молодой и беспечной. Думаю, мне просто захотелось оторваться напоследок, немного повеселиться, прежде чем я остепенюсь.
Винс молча кивнул. В словах Джесс был здравый смысл, но какая-то его часть по-прежнему не могла поверить, что все будет хорошо, раз «тусовочная» фаза в жизни Джесс закончилась. Слишком многое его тревожило. Старые бойфренды, забредающие в жизнь Джесс, как незваные гости на вечеринку. Ее привычка разделять свою жизнь на ячейки с почти патологической скрупулезностью. Ее неспособность сопереживать, ставить себя на место других людей. Их раздельные квартиры. И тот факт, что за год отношений она ни разу не сказала ему, что его любит…
И вот. Две розовые линии. Ребенок.
Он всегда об этом мечтал, но сейчас был худший момент в его жизни.
Винс посмотрел на Джесс. Она с ногами сидела на краю дивана, сложив ладони между коленями, и умоляюще смотрела на него. Она была напугана. Бесстрашная, дерзкая Джесс была напугана. Она ожидала, что Винс вернется сегодня домой и закричит от радости, когда узнает такую новость. Она ожидала шампанское и праздник. Но никак не сомнения и растерянность. Она настолько глубоко жила в собственном мире, что впадала в панику, сталкиваясь с реальностью других людей. Она была обескуражена. Она была в ужасе.
– Все же будет хорошо, правда? – мягко спросила она. – Мы справимся со всем вместе?
Винс глубоко вздохнул и взял Джесс за руки.
– Да, – он притянул ее к себе, – все получится.
Джесс улыбнулась, почувствовав, что Винс смягчился.
– А теперь, пожалуйста, прийди в восторг?
Винс с улыбкой к ней повернулся.
– Да, – сказал он, обхватив ладонью ее живот, – хорошо.
Джой изучила бумаги, взяла черную ручку и начала писать.
1. На второй день медового месяца ответчик перестал со мной разговаривать. Он не разговаривал со мной до четвертого дня медового месяца, когда объяснил, что разозлился из-за того, что местные мужчины глазели на меня возле храма. Он утверждал, что это моя вина, потому что на мне были шорты, хотя наш гид заверил меня, что шорты – вполне подходящая одежда для посещения тайского храма. Потом ответчик сказал, что мое поведение настолько недопустимо, что возможно, нам следует развестись.
