— Довольно!
Но и этого было мало, и пули из пяти стволов вновь обрушились на Карами.
Жозетта с малышом на руках сбежала вниз по ступеням, и бросилась к мужу, прикрывая его собой. Камила, бросившаяся следом, вцепилась в мать, которая издавала какие-то невнятные звуки.
Позднее их воспоминания об этом моменте окажутся несколько различными… Камила вспомнит блондинку, которая стояла рядом и держала в руках что-то похожее на видеокамеру, снимая убийство на пленку. Жозетта попытается описать человека, который опустился рядом на колени, чтобы пощупать на шее у Карами пульс. Не то, чтобы он показался ей главным среди всех, но он был первым, кто выстрелил. И главное, таких голубых глаз, как у этого человека, она никогда не видела прежде.
Когда Гидеон убедился, что Карами мертв, он встал и, взяв за руку девочку, отвел ее в сторону. Затем произошло нечто, приведшее в замешательство даже много повидавших мужчин. Жозетта Карами молча подошла к дочери, отдала ей малыша и встала около стены, чуть откинув голову назад.
— Убейте меня, — сказала она, глядя на Гидеона. — Я хочу умереть, чтобы быть вместе с ним.
Гидеон первым пришел в себя. Он подошел к Жозетте, осторожно взял ее за руку и подвел к дочери. При этом он сказал, что против нее они ничего не имеют, и самое лучшее, что она может сделать, это заняться детьми, которые в ней так нуждаются, а с ее мужем все кончено…
Жозетта потом повторяла всем, кто ее спрашивал, повторяла снова и снова, что они ни на минуту не задержались в доме и ушли, вернее исчезли, так же неожиданно, как и появились. Все они ушли невредимыми, а ее муж был убит.
Малыш расхныкался и прижимался головкой к щеке Камилы. Глаза его были широко раскрыты. Жозетта прижала ручку малыша к своим губам, вытерла слезы на лице дочери и сказала, что сейчас же вернется — только позовет на помощь.
Взбежав по лестнице на веранду через спальню, она распахнула дверь наружу и стала звать на помощь. Однако одной из особенностей виллы, было то, что услышать доносящиеся с нее звуки можно было только в том случае, если ветер дул с ее стороны. По иронии судьбы, даже это свойство их дома ставило семью Карами в абсолютную изоляцию от мира.
Ночь же была безветренна.
Ей пришло в голову прибегнуть к телефону, однако она обнаружила, что телефон наглухо молчал. Придерживая на груди кружева ночной рубашки, она во второй раз спустилась вниз и побежала к парадной двери. Однако дверь была заперта снаружи, и ей потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить, куда она положила ключи. Пришлось опять подниматься наверх и рыться в сумочке. Потом снова бежать вниз с ключом в руке — отпирать дверь. В этот момент она, конечно, не подумала, как и где они раздобыли ключ, чтобы проникнуть в дом.
Вся в слезах, она едва не упала, споткнувшись о лежащих на земле телохранителей. Они лежали неподалеку от входной двери и среди них оказался телевизионщик-продюсер. У каждого была пробита выстрелом голова. Она шарахнулась прочь от этого ужасного зрелища, но тут же увидела Швай-Швая. Собака лежала под деревом. На шерсти запеклась кровь.
Обогнув дом сзади, она наткнулась на другие тела. Два мертвых охранника. Огнестрельные раны в груди и животе. Вернувшись, она увидела у ворот в машине водителя, у которого было снесено полголовы.
Она бежала, пока достигла ближайшего дома. Ей пришлось трезвонить не меньше пяти минут, пока хозяева ответили. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы отдышаться и попытаться объяснить, что произошло. Очень неохотно сосед согласился одолжить ей машину и шофера, чтобы она могла отвезти мужа в больницу.
Жозетта попросила перепуганного шофера подъехать к ее дому и поставить машину во дворе. Она обернется через секунду. Дети ждут ее. Ее муж ждет. Речь ее была бессвязна, фразы отрывисты, и понять ее было крайне трудно.
Тело еще не остыло, говорила она, пытаясь убедить дочь. Если они привезут его к доктору, то еще есть надежда. Поднять тело и перетащить в машину — было для нее не по силам, шофер же наотрез отказался приближаться к «мертвому дому», как он назвал виллу. Он сидел в машине и отговаривался тем, что, мол, у него у самого семья, кроме того, слабые нервы. Он, мол, нужен своей семье живым и тому подобное.
— Пожалуйста, помогите, — просила Жозетта, и ее голос сорвался на отчаянный крик. — Пожалуйста!
Камила была в шоке и тоже не могла двигаться.
Жозетта принялась сама стаскивать тело с лестницы, но не успела она дотащить его до дверей, как силы покинули ее. Какое-то время спустя они вместе с Камилой с трудом вытащили тело из дома и, протащив по гравию, кое-как погрузили в автомобиль. О том, как им это удалось, ни одна, ни другая не могли потом вспомнить.
Прошло целых полчаса прежде, чем они приехали в больницу где-то между Сиди БоуСад и Гаммартом. Еще десять минут ушло на то, чтобы достучаться до ночного дежурного. Еще пять минут — на рассказ о том, что случилось, — нужно было вызвать полицию. И вот, наконец, врач осмотрел тело и сообщил Жозетте, что отныне она — вдова.
Через сорок минут явились заспанные и совершенно бесполезные тунисские полицейские.
И снова Жозетту и Камилу заставили рассказывать о блондинке с видеокамерой и убийце с голубыми глазами.
Полиция только руками развела.
Полицейским следовало бы задуматься о том, каким образом ударная группа прибыла в Сиди Боу Сад, тогда они, возможно, додумались бы и до того, как им удалось скрыться. Однако полицейские лишь выразили соболезнования и засвидетельствовали свою абсолютную никчемность.
Между тем, группа израильских коммандос уже была на берегу. Они бросили два «фольксвагена» и один «пежо» прямо посреди пляжа, не забыв засунуть за солнцезащитные створки по десятидолларовой купюре, а также записку на арабском, в которой приносили свои извинения за неудобства, доставляемые владельцам машин.
Резиновые лодки были вновь накачаны воздухом и спущены на воду. На этот раз на каждой разместилось по восемь человек. В хорошем спортивном темпе они погребли по направлению к судну, которое дожидалось их в шести милях от берега.
Ронни уже успел стащить с себя черные панталоны и черную тунику, а также туфли и парик. Осталось надеть зеленый спортивный костюм и кроссовки.
Через сорок минут Гидеон стоял на мостике. Судно энергично шло по направлению к Хайфе. Что кончено, то кончено. Добавить почти нечего. И боль, и страдания остались при нем. У него по-прежнему никого нет. Мириам все так же мертва, а Саша всего лишь персонаж из секретного досье. Сунув руку в карман, Гидеон достал ключ. Слегка подбросил его на ладони, потом, немного подумав, кинул его в море. Еще одно свидание, на которое он не пришел.
