— Ты необыкновенная женщина, Мо. Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Они способны на все Хорошо, что я ничего об этом не знал, иначе я попытался бы тебя остановить.
— Думаешь, это тебе удалось бы?
Он улыбнулся:
— Вряд ли. — Он нежно провел рукой по длинным черным волосам девушки и дотронулся до ее щеки. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю — Она страстно поцеловала Брендона и почувствовала, как в глубине ее существа зреет знакомое пламя желания.
— Нам надо отметить это событие, — предложил он.
— У меня уже готовы шампанское и праздничный ужин.
— Хм-м. — Он взглянул на свои джинсы и рубашку. — Вообще-то я собирался в Даллас. А ты обещала одеться сообразно случаю.
— Совершенно верно.
Морин подошла к креслу и взяла с него небольшую коробку. Открыв крышку, она вытянула оттуда тонкий пеньюар из скользкого черного шелка.
— О каком случае ты говоришь? — спросила девушка, подходя к дивану. Мы вместе, и мне не нужно другого праздника. — Она опустилась на колени и поцеловала его в губы.
Он притянул ее к себе.
— Да, мы вместе… навсегда.
Август был сухим и жарким. Фермеры жаловались на засуху, которая, казалось, длилась уже много лет. Банковская система Техаса развивалась по нисходящей. По-прежнему закрывались нефтяные скважины, рушились гиганты нефтяной индустрии и огромные коммерческие предприятия. Техасцы устали от потрясений.
Психологически штат представлял собой благодатную почву для мафиозных махинаций. За два месяца до выборов жители Техаса отчаянно искали лидера Моисея, который выведет их из рабства. И они нашли такого лидера в лице Брендона Уильямса.
Брендон вложил в свою кампанию по лоббированию миллион долларов наличными. Он знал, что не увидит этих денег, но еще никогда в жизни не испытывал такого душевного подъема, ибо был совершенно уверен в правоте своего дела.
Его время было расписано вплоть до октября. Он летал но штату, выступал в каждом техасском ток-шоу, давал интервью по радио, присутствовал на благотворительных балах и частных вечеринках — словом, все время был на виду. Только сейчас Брендон понял, как ужасна жизнь кинозвезд. Она хороша лишь для очень юных, думал он, дожевывая на бегу последний кусок аэропортовского гамбургера и проходя на посадку.
Лидера трудно найти даже в лучшие времена. И не всегда это бывают мужчины.
Вот уже несколько месяцев Барбара Котрелл лежала в коме. С нее давно сняли респираторы и кислородную маску, оставив лишь систему искусственного питания и катетер.
Больше медицина ничего не могла для нее сделать.
Все врачи предсказывали мозговые отклонения, потерю памяти, утрату речевых и двигательных навыков, обычную для больных, перенесших кому. Они говорили Александру и Шейн, что их матери предстоят многие месяцы, если не годы, реабилитации — физиотерапии и постоянного врачебного ухода. Медики, предрекавшие столь мрачную картину, не понимали, что Барбара Котрелл необычная женщина. Откуда им было знать, на что способен лидер? Лидер, в котором нуждался весь Техас.
Было одиннадцать часов сорок три минуты, когда Барбара открыла глаза. Стерильные стены поплыли перед ней. Она сосредоточила взгляд на лампе, чувствуя, что шея как-то странно онемела.
Кто-то сидел в кресла… блондинка.
— Шейн? Это ты?
Испуганная медсестра вскочила, уронив на пол свежий номер журнала «Пипл».
— Миссис Котрелл, — она широко улыбнулась, — вы наконец очнулись?
— Кто… вы? — с трудом проговорила Барбара. Ее собственный голос показался ей до неузнаваемости хриплым и скрипучим и был на октаву ниже, чем обычно. Это ей не понравилось.
— Я мисс Эймс, ваша медсестра.
Барбара попыталась понять: она в больнице. Но почему?
Боли она не чувствует. Или ее накачали наркотиками?
— Почему я здесь?
— Ваш вертолет потерпел аварию. Вы помните?
— Вертолет… — Что-то смутно припоминалось. Она согласилась помочь Брендону Уильямсу, потом устроила вечеринку, а потом села в вертолет и полетела. Она вспомнила, как кричала и пилот Ларри тоже кричал. — Мой пилот… что с ним?
— Он погиб, миссис Котрелл, — печально сообщила сиделка.
— О нет, — прошептала Барбара, — такой милый мальчик! Я должна послать цветы на его похороны.
Медсестра быстро сообразила, что за этим последует.
— Полежите минутку, я схожу за доктором Тигом.
Она поспешно вышла из палаты и вернулась через десять минут с врачом, двумя молодыми ассистентами и старшей медсестрой.
Барбара удивленно смотрела, как все суетятся вокруг нее, восторгаясь тем, что она заговорила. Ей щупали и мяли ноги, руки и туловище, кололи тело иголками, проверяли рефлексы, зрачки, осматривали пальцы ног. Она чувствовала себя подопытным кроликом. Медики охали и ахали, поражаясь ее выздоровлению. «Они невыносимы!» — У Барбары вдруг жутко разболелась голова.
— По-моему, вы раздули из мухи слона, — сказала она доктору Тигу, когда тот велел сиделке убрать систему искусственного питания и протянул другой медсестре письменные указания о том, чтобы больной начали давать твердую пищу.
Все ей улыбались — пожалуй, чересчур широко.
— Не думаю, миссис Котрелл. С вами случилась необычная вещь. Вы даже можете прославиться.
— О чем вы?
— Мы все здесь следили за вашим выздоровлением. Это поразительный случай: столько времени пролежав в коме, вы сохранили все свои навыки.
Барбара озадаченно уставилась на врача:
— И как же долго?
— Я думал, вам уже сказали, миссис Котрелл. Вы лежали здесь больше трех месяцев.
Она была потрясена. Три месяца! Да за такой срок целый мир мог измениться! Ее ранчо… кто там заправляет делами?
А политическая кампания Брендона? В голове Барбары постепенно прояснялось, и она начинала понимать, что с пей случилось.
Ларри был лучшим пилотом Техаса. Перед каждым вылетом он скрупулезно осматривал машину. Если бы в вертолете была какая-то поломка, он бы непременно заметил, Кто-то хотел ее убить! Барбара не знала имен, но знала, кто они такие — те, против кого она пыталась бороться.
— Мне нужен телефон, — попросила она сестру.
— Мы уже позвонили вашим родным, — , сказала та с успокаивающей улыбкой.
— Это хорошо. Но мне нужно позвонить Брендону Уильямсу.
* * *
Брендон был в Хьюстоне, когда ему позвонила Барбара.
Услышав ее, он несказанно обрадовался.
— Это замечательно, Барбара! Судя по голосу, ты не очень устала.
— А с чего мне уставать? Я спала Девяносто дней и теперь готова к работе. Скажи мне, что я должна делать.
